Дорога шла прямо через центр Зарожья, мимо дома старосты. Страхиня невольно подумал, что неплохо бы навестить Пурко и ещё нескольких знакомых и попрощаться с ними. Кто знает, когда ещё увидятся. Эти люди его очень зауважали с тех пор, как он вернулся с Посавины. Вообще-то, Страхиню все любили и в Овчине (кроме Живана и, может, ещё нескольких), и в близлежащих деревнях. Только что некоторые его упрекали, что он столько смолит табак, а ведь ещё молодой совсем.
Тогда табак очень редко курили; лишь изредка можно было увидеть кого с чубуком в зубах, да и то только людей постарше, а молодых – никогда.
Страхиня снова оглянулся. Овчина уже совсем скрылась из виду.
* * *
В обед собрались под тем ореховым деревом перед домом Пурко дядя Мирко, Чебо, Срджан, Джилас и другие видные люди из деревни. Кто сидит на траве, кто стоит. Они мало говорят друг с другом, зато часто друг на друга косятся. Им как будто стыдно, что предыдущая встреча в Иванов день закончилась так, как закончилась. Да и староста Пурко что-то медлит. Люди давно собрались, а он до сих пор из дома не выходил. Вот наконец и он – вынес полный кувшин[25] ракии.
– Где тебя носит, добрый человек? – спросил его дядя Мирко.
– Да это… Знаешь… По хозяйству… – принялся заикаться староста Пурко, как человек, которому хочется увильнуть от неприятной темы, и просто протянул кувшин Мирко. – Ну, давай скажи здравицу!
– Ну что, братцы, хорошего нам дня, хорошей работы и хорошей встречи! – сказал дядя Мирко и отпил из кувшина.
Пурко покамест поинтересовался здоровьем Чебо, Срджана, Джиласа и остальных.
Они все делают вид, что они тут и ни при чём, не было ничего.
– Давай ты, Чебо! – сказал дядя Мирко, передавая ему кувшин.
И Чебо сказал несколько слов, сделал добрый глоток и передал ракию Срджану, Срджан – Джиласу, тот – ближайшему соседу, и так кувшин переходил из рук в руки.
Когда все пригубили по глотку и последний поставил пустой кувшин на землю, староста Пурко начал:
– Что ж, мы с вами, люди, часто собирались. Частенько, бывало, и ссорились…
– А бывало, и дрались, – медленно добавил Джилас.
– Только никогда ещё мы не расставались так враждебно, – продолжил Пурко, сделав вид, что не слышал Джиласа, – как давеча на Иванов день.
– Оставь это, староста, бог с тобой! – оборвал его дядя Мирко. – Было да прошло! Что ты начинаешь?