Наказание без преступления. Сепарация и ее жертвы: Хроники разорванных связей - страница 19

Это вызывает панику. Потому что ты выпадаешь из логики. А логика для такого героя – это единственная форма истины.

Ты – не вирус. Ты – сбой в матрице. Ты – вопрос, на который система не готова ответить.

– Как так? Человек не согласен… но при этом не нападает? Не уничтожает? Просто хочет быть собой – и рядом?

Это не вписывается в схему. Поэтому – исключается. Объявляется опасным. И используется – как оправдание для усиления контроля.

Ты, возможно, думала, что ваше противостояние – частный случай. Но в нем отражается не только семья. В нем – эпоха.

Эпоха, где внутренний мир человека больше не принадлежит ему. Где травма становится валютой.

Где сепарация – акт деформированной свободы.

Где любовь – риск.

Где быть матерью – значит быть обвиненной.

Где любой, кто был рядом в трудную минуту, позже может быть записан в манипуляторы. Просто потому, что был свидетелем.

– Свидетели – это опасно. Свидетели помнят. А память мешает переписывать сценарий.

Так что да: ты не враг. Ты – носитель памяти. А это в наш век – уже достаточная причина для изгнания.

«Опасна власть, когда с ней совесть в ссоре»

Когда я была ребенком, мир делился на две враждебные части – СССР и США. Холодная война, Железный занавес. По обе стороны усиленно работала пропаганда, нагнетая взаимный страх. Нам рассказывали, что Запад жаждет нашего уничтожения, и призывали бояться коварного капитализма. Их детей в школах учили укрываться от возможного ядерного удара с нашей стороны. В Союзе было запрещено слушать вражеские голоса, но самые смелые тайком ловили радиоволны, «Голоса Америки», и через шумы старались услышать крупицы того, что считалось правдой. Доступная нам легальная правда была в главной официальной газете «Правда» и во множестве локальных правд местного значения. Но среди людей правда и ее поиски не были преступлением

Это все знакомо. Потому что есть войны между государствами, а есть войны внутри семей. Там убивают изнутри. Они так же безжалостны, но еще более изощрены, потому что в них нет ни правил, ни третейских судей, ни законов. Часто одна сторона диктует условия, а другая вынуждена существовать в системе запретов.

Наша война местного значения началась на стыке веков. Ее горячая фаза началась более десятилетия назад, и тогда я погрузилась в геополитику, пытаясь найти информацию, которая помогла бы в нашей локальной войне. Потому что в нашей войн ничего непонятно, а главное- почему мы не можем жить мирно. Каких только компромиссов я не предлагала- та сторона не шла на уступки. Каких только договоров мы не подписывали, но они все нарушались.