«Я тоже думаю. О твоих руках. О том, как ты бы держал меня.»
Её лицо горело. Но ей не было стыдно. Впервые.
Эта близость рождалась не из импульса, а из доверия. Из этих разговоров, где она впервые могла сказать:
«Я боюсь быть недостаточной.»
И получить в ответ:
«Ты – достаточная. Даже когда молчишь.»
Андрей готовился по-своему. Он не был тем мужчиной, который писал стихами. Но в нём было то, что Лизу подкупало больше – внимательность.
«У тебя есть любимый чай?»
«Ты спишь с одеялом или без?»
«Хочешь, чтобы я просто молчал, если тебе будет тревожно?»
Он не спрашивал, как она выглядит без одежды. Он спрашивал, какая она – без страха.
И в этом была новая форма желания.
Они начали говорить откровенно.
– Ты боишься, что я захочу тебя физически? — спросил он как-то вечером.
– Нет. Я боюсь, что ты не захочешь. Что между нами будет стена. Что ты прикоснёшься – и исчезнет всё, что мы строили.
– Я хочу тебя. Но не как случайное тело. Я хочу быть частью того, что в тебе глубокое. И горячее. И хрупкое. Я хочу прикоснуться к тебе, как к человеку, которого я долго искал.
Эти слова ударили в самое сердце.
За день до приезда Лиза перебирала одежду. Не нарядную. Не соблазнительную. А ту, в которой чувствовала себя живой. Она выбрала простую мягкую футболку, домашние штаны, и оставила волосы распущенными.
Она не хотела быть картинкой. Хотела быть собой.
Но всё равно, когда легла в постель, не могла уснуть. Представляла, как его ладонь коснётся её бедра. Как её дыхание изменится. Как с каждым сантиметром приближения между ними будет возникать не паника – а узнавание.
Он приедет.
Он приедет, чтобы быть ближе, чем мысли.
Он приедет – и тогда всё начнёт дышать иначе.
В тот самый момент, когда Лиза услышала лёгкое постукивание в дверь, её сердце застучало так громко, будто хотело вырваться наружу. Она застыла на месте, прижав ладонь к груди, пытаясь приглушить шум собственного дыхания.
– Лиз? — тихо произнёс он за дверью.
Её голос предательски вышел дрожащим: – Андрюша?
Она открыла дверь, и на пороге появился он – чуть усталый после долгой дороги, но с той же мягкой улыбкой, которую она любила больше любых стихов. Его глаза чуть сузились, когда он увидел её в простом домашнем наряде: мягкая футболка легко сползала с плеча, домашние штаны не скрывали изящных движений.