Осенью тысяча девятьсот восемьдесят второго года я был девятилетним мальчишкой. Рос я в обычной рабочей семье: папа шахтер, мама работала санитаркой в больнице. В тот день, как не раз уже случалось за мою недолгую жизнь, я лежал в кровати с температурой тридцать восемь и шесть. Состояние было отвратительное. Меня знобило даже под тёплым одеялом, а горло болело так, словно по нему прогулялся металлический ёршик, безжалостно содравший с гортани всю кожу. Я рос болезненным ребёнком и отменным здоровьем никогда не мог похвастать. Ангина многие годы моего детства была неразлучной спутницей в зимний сезон. В этом же году эта напасть подкараулила меня ещё раньше. Зима ещё не наступила, а я уже умудрился заболеть. Благо, моя матушка имела отношение к медицине, и у нас в шкафчике был просто склад всевозможных лекарств на все случаи жизни. В большой картонной коробке можно было найти и средство от запора, и средство от поноса, лекарство от головы и от давления… Баночки и тюбики с мазями стояли особняком, так как им просто не досталось места в этой коробке. При случае мама щедро кормила этими пилюлями меня, отца и всех соседей, которые, при любых проблемах со здоровьем, знали, куда можно обратиться, чтобы получить экстренную медицинскую помощь.
Таблетка аспирина, выпитая мною несколько минут назад, ещё не начала оказывать своё жаропонижающее действие. Липкие, как паутина, мысли запутанным бесформенным комком заполняли мою тяжёлую голову. Вместо того чтобы успокоиться и отдохнуть хотя бы сейчас, они продолжали тяжело ворочаться, не давая мне расслабиться и отдохнуть. Я, по мере сил, пытаясь обрести хоть какую-нибудь ясность сознания, пробовал от них избавляться. Однако, тем самым только ещё больше усугублял своё и так довольно плачевное состояние. Мысли никуда уходить не собирались, руками и ногами упираясь в мою болезненную черепную коробку.
Я лежал, закрыв глаза, и ждал, когда же, наконец, жар начнёт спадать, и мне станет легче. За тот короткий отрезок времени моей осознанной жизни, я уже, можно сказать, свыкся с таким вот состоянием. Смирившись с тем, что высокая температура всегда приводит к возбуждению ума и ужасной головной боли, на этот раз я сразу даже не понял, что со мной произошло. Внезапно моё сознание очистилось от навязчивых размышлений, а голова стала свободна, точно гулкая пустая комната, приготовленная для ремонта. Когда же мой мозг всё-таки осознал эту звенящую пустоту – перед глазами вдруг поплыли какие-то разноцветные круги. Такого со мной ещё ни разу не случалось. «Может быть, я умираю», – мелькнула в голове вялая мыслишка. Несмотря на всю трагичность такого предположения в столь юном возрасте, меня это почему-то нисколечко не испугало. На какое-то мгновение я вдруг почувствовал тошноту и лёгкое головокружение, как во время качки на корабле. Однако в следующий миг моё Я, словно не удержавшись в таком шатком положении, будто сорвалось в бесконечно глубокую бездну. Все оставшиеся неприятные ощущения исчезли, моё сознание каким-то образом отделилось от моего тела и полетело куда-то в тартарары.