В моей душе постепенно сформировалась твёрдая уверенность в том, что я больше никогда в жизни не вспомню о скончавшейся в далёком Шанхае беженки из чуть менее далёкого Симбирска. Я ошибался. Казалось бы, давно забытая история каким-то чудом вдруг очень скоро восстала из небытия и понесла меня по таким городам и весям, о которых я не мог ранее и помыслить. Но в тот вечер я совершенно не подозревал о надвигающихся событиях, поэтому лёг спать, напрочь выбросив из головы и племянника Михаила и его, по всей видимости, высосанную из пальца историю.
Глава вторая.
Первый поход на Сызрань
Однако, как это часто случается с излишне романтическими особами, уже на следующее утро меня начала грызть совесть. Поначалу не сильно, но всё же довольно чувствительно. Хотя я был уверен в том, что полностью разоблачил хитрую уловку Паши Зацаринного, но в то же время прекрасно понимал, что в его действиях не было однозначно злого умысла. Ему ведь наверняка просто не терпелось самому поскорее разобраться со столь удивительной историей, в которой участвовала столь нерядовая женщина! В конце концов, после получаса метаний и колебаний я решил написать ему вежливое письмо, в котором постарался бы спустить наши дальнейшие отношения на «тормозах». Усевшись за компьютер, я принялся копаться в разбросанных по столу листочках бумаги в поисках записанного вчера вечером электронного адреса Зацаринного. Отыскав его, я включил монитор, на котором тут же возникла вчерашняя статья. Машинально пробежав её глазами, я словно нарочно зацепился за строчку расположенную прямо в центре экрана. А фраза эта была такая: «Вернувшись из Петрограда, она обнаружила разгром и разорение: скот зарезан, дома сожжены, золотой сервиз на 400 персон разбит, а коллекция миниатюр исчезла».
Сведения о том, что именно было разбито, сожжено и разгромлено меня не взволновали, но вот окончание предложения невольно заставило слегка задуматься, если не насторожиться. Исчезла коллекция каких-то миниатюр! Каких именно? Сам по себе факт был заурядный, в те безумные годы так и вообще – едва ли не регулярный. В дни бесславного крушения столь обширной империи, каковой, несомненно, была Российская, каждый день, да что там день, каждую минуту терялась бесценная коллекция, сгорало поместье или вдребезги расколачивался сервиз аж на четыреста персон! Но в данном, конкретном случае некий слабый росток надежды, словно бы пробившийся на поле одинокий листочек редиски, указывал на то, что с наследством графини всё же есть некая неясность и требуется незамедлительно уточнить некоторые моменты.