Поэтому второе моё письмо Павлу было хоть и коротким, но предельно конкретным. В нём я просил его уточнить, что именно его информатор имел в виду под тем мифическим кладом, который тот чаял отыскать на территории заброшенной усадьбы? Ответ на мой запрос пришел тем же вечером. Журналист честно признался, что не знает, что именно имел в виду пенсионер из Вельяминовки, но полагает, что есть всего два приемлемых варианта. Вот его собственные слова, сохранившиеся для истории в электронной памяти моего компьютера.
– На самом деле есть только два «объекта», которые могут явиться предметом дальнейших поисков. Известно доподлинно, что Екатерина даже в зрелые годы была не только прекрасной наездницей, за которой редко кто мог угнаться, но и страстной охотницей. И свою охотничью страсть она подкрепляла, так сказать, материально. В её конюшне содержалось не менее двадцати чистопородных скакунов, а коллекции охотничьего оружия мог бы позавидовать любой мужчина. Кое-что именно об этой коллекции мне удалось узнать из сохранившегося письма поручика Заславского своему дяде – помещику Ионе Трунову. В нём он упоминает не менее чем о двух дюжинах разнообразных гладкоствольных, нарезных ружей и карабинов, хранившихся у Перси-Френч в специальной комнате, примыкавшей к спальне. Среди них он особо выделяет немецкие и итальянские образцы. Ещё им упомянуто наличие множества кинжалов, ножей и даже сделанных на заказ в Швейцарии двуствольных пистолетов.
Второй страстью графини было коллекционирование старинной бронзы, как сказали бы сейчас – малых литьевых форм. Сколько подобных безделушек хранилось в её Вельяминовском имении, не знаю, но подозреваю, что не менее сотни. Она несколько раз выезжала на художественные аукционы в Москве, Петрограде, Цюрихе и Лондоне. Так что сотню покупок точно сделала. Можно сделать предположение о том, что какая-то из этих двух коллекций таится в окрестностях бывшей усадьбы. А может быть и обе сразу…»
Что ж, ответ был предельно ясен и понятен. Нужно было лишь провести его анализ и окончательно решить главный для себя вопрос – начать заниматься ли поисками, либо плюнуть и забыть. Для удобства обдумывания столь непростой проблемы я отправился на кухню и принялся готовить себе завтрак. Поглощая своё незамысловатое кушанье, я поневоле обратил внимание на лежащий передо мной столовый нож. Нож у меня был старый, очень старый. С деревянной рукояткой, потемневшим от времени и даже кое-где изъязвлённым лезвием. По семейным преданиям его купил отец, будучи на отдыхе в Минводах. Случилось это в 1966 году. Прошло всего сорок лет и, несмотря на то, что этот предмет кухонного обихода находился в достаточно заботливых руках, он представляет теперь жалкое зрелище. Понятно, что будь под Сызранью спрятана коллекция оружия, то от неё к настоящему времени остались бы рожки да ножки. Само собой, девяносто лет в земле, без специально наложенной смазки…, без соответствующей упаковки. Прятали, небось второпях, самое лучшее, если наскоро замотали стволы в какую-нибудь дерюжку…