Зато Ирина, девочка со второй парты в среднем ряду, посмотрела на него своими серыми глазами как-то так, что Антон немедленно испытал жгучее желание что-нибудь ей рассказать – нечто такое, чтобы по возможности поразить ее воображение, а еще лучше предстать самому в выгодном свете. Годы спустя, уже сидя с ней рядом в институтском лектории, Антон говорил, что увидел в глазах Ирины ум. Ирина фыркала, но он и правда в это верил. Ум, что же еще?
Во-первых, Ирина не была красавицей. Она носила аккуратную косичку, брюки со стрелками и баклажанного оттенка джемпер поверх белой рубашки. На фоне этого баклажана ее светлокожее личико с белесыми бровями и ресницами казалось совсем бесцветным. Но оставались глаза со стальным блеском: умные, внимательные, неравнодушные.
Во-вторых, при ней уже имелся штатный рыцарь, и с первого взгляда стало ясно, что ловить тут нечего: они вырастут, поженятся, родят детей, вместе состарятся и умрут в один день. Всего этого Антон в пятом классе тоже не подумал, но почувствовал, а через пару лет окончательно решил, что оно и к лучшему: опытным путем выяснилось, что расположения одной девочки, кто бы она ни была, ему категорически недостаточно.
Они стали дружить: Антон, Ирина и ее оруженосец Сашка. Удивительным образом в их компании не появилось никакой конкуренции. Антон не претендовал на сердце Ирины, зато получил в беспрепятственное пользование ее мозг. Сашка был технарь, «физик», а они с Ириной – «лирики». Оказалось, что новые друзья ни в чем не уступают столичным.
После школы Сашка поступил в МФТИ и уехал в Москву, в общагу, а Антон с Ириной остались в Туле, в местном юридическом, считавшемся в те времена вполне приличным учебным заведением. Сашка мотался домой при каждом удобном и не очень случае, чувства влюбленных впервые подверглись испытанию разлукой – весьма серьезному в восемнадцать-то лет. Но Ирина оставалась совершенно невозмутимой, ругала его, что тратится на дорогу и вообще впустую расходует силы, которые нужно беречь для учебы.
Сильные эмоции в принципе не были свойственны Ирине, чего о себе Антон сказать не мог. В остальном они, казалось, совпадали полностью. Если Ирина начинала фразу, Антон безошибочно ее заканчивал, и наоборот. Она всегда знала, о чем он думает. Ей он рассказывал даже больше, чем маме, потому что маму Антон старался не расстраивать, а Ирина могла в сложной ситуации подкинуть дельную мысль. Антон не терпел чужих советов, но Ирина как будто не давала совет, а подсвечивала решение, которое принял бы он сам, просто почему-то его не заметил, пока она не сказала.