Я рассказал ей и о своих дочках, которые теперь со мной почти не общаются. На «детскую» тему Кен среагировала коротко:
– У меня нет детей, – констатировала она.
Именно констатировала. Без видимой грусти и без тоски. Я повернул разговор к прежним, в первую очередь, к книжным темам.
С каким интересом Кен слушала рассказ о том, как мы с отцом в конце восьмидесятых годов искали изданную впервые за десятилетия (и к тому же крошечным тиражом) Библию. Сколько церквей нам пришлось обойти, пока не нашли в храме на Преображенке! Еще бы, подумал я, она хотя, видно, и нередко бывает здесь, но все-таки иностранка. Многое из нашего прошлого для нее terra incognita.
Потом Кен рассказала мне о своих саде и грядках под городом Йорк. Она увлеченно говорила о том, как выращивает спаржу, когда, кажется, что-то вспомнила. Тут же бросила взгляд на часы:
– Вау! – воскликнула она, – я заговорилась с тобой. Забыла обо всем! Обо всем на свете забыла! А у меня поэтический семинар!
Кен произнесла эти слова и громко щелкнула пальцами.
Белый Конь! Неизвестно откуда взявшийся большой Белый Конь прошел мимо меня и остановился возле нее. Она легко вскочила на него. Легонько ударила босыми пятками по бокам.
Кен прекрасно – разумеется, по моему совершенно дилетантскому мнению – держалась на неоседланном Коне. Теперь (как, кстати, и Конь, у которого были очень умные глаза) смотрела на меня сверху вниз. Была чем-то похожа на женщину-всадницу из средневековья. Я просто любовался ей.
– Мне было приятно, что со мной ты забыла обо всем на свете. И мне хочется стать твоим рыцарем, – произнес я.
– Не знаю, не знаю, – Кен покачала головой. – А как же Наталья?
Снова насмешливый взгляд.
Я вздрогнул. Тут же вспомнил ее первые слова: «шел в комнату, попал в другую». Откуда она узнала о Наталье?
– Но я же тогда не знал, не видел тебя. Теперь все иначе, – сказал я чистую правду.
– Что ж, – Кен внимательно посмотрела на меня, – если так, то это меняет дело.
Она протянула мне руку. Я понял сразу: это делается не для рукопожатия. Я не стремился к тому, чтобы мой поцелуй ее руки был коротким. Она, я чувствовал это, тоже.
Но все кончается. И этот прекрасный поцелуй должен был когда-то закончиться. Я отпустил ее руку.
– Когда я еще увижу тебя?
– Увидимся обязательно, – она бросила мне большую оранжевую розу.