Но не только тем запомнились Борьке рассказы Маремьяны. Не укрылось от детского ума то, с какой гордостью и теплотой говорила она о тамошних местах и деревнях. Причина оказалась и не такой замысловатой. «Много лет пройдет, а погосты те останутся. И будто жив будет мой прапрадед, имя которого носит одна из Борецких деревень. И с потомками нашими навеки останется. Счастливый он – не зря жил, – каждый раз заканчивала она те разговоры». Ребятишки не раз говорили ей, что они тоже хотят, чтобы о них знали, на что Маремьяна добродушно улыбалась и отвечала: «Обязательно так и будет».
Нынче дорог, что вели в подвинье и к Студеному морю, новгородцы знали уже много. И все они схожи меж собой были тем, что путь в те края был не простой и не легкий. Ни зимой, когда обозом шли, ни позднее, когда реки и озера ледяные панцири сбрасывали. Только по одной воде дорогу туда не одолеть. Соймы и ушкуи в междуречье приходилось тащить волоком через леса и болота, а зимой морозы и метели всю легкость обозную притупляли. Жара и полчища гнуса летом, голодные волки зимой и круглый год враждебно настроенные чудские племена только усложняли путникам и без того нелегкий путь.
Слабому телом, а еще хуже того духом, путь-дороженька туда закрыта. Много народу у тех волоков похоронено. Но немало и тех, кто бесследно исчез в озерах и реках. Кто пропал среди глубоких снегов, и от кого зверье лютое даже следа никакого не оставило. Частенько лихие люди, что прослыли такими в городках своих, в тех дорогах терялись и пропадали.
Другая в тех походах нужна смелость, другие силы на то требуются. Без тяжелого труда и душевных испытаний к богатствам северным не добраться. Но никто в дороге не злорадствовал и не смеялся над слабыми. Уж лучше пусть они обратно к семьям своим вернутся живыми, коли надумают, чем в пути будут сами мучиться и другим лишние хлопоты доставлять. И Борис обо всем этом знал. Не пугала его неизвестность, не страшила его дорога дальняя. Верил в то, что сдюжит в походе том. Знал, что справится с препятствиями жизненными.
Почти шесть сотен верст, что до реки Водлы, прошли за три недели. Лишь раз за все время на берегах Свири метель пережидали. Дальше по волокам до самого Кенозера тоже без особых проблем добрались. А вот на Онеге лед кое-где лошадей не держал. В перекатах и вовсе вода уже повсюду свободная была. Приходилось много обходить, потому ход у обоза спал. Когда до Вельской волости дошли, идти стало легче. Дорога стала ровнее и переметы уже не досаждали. Она шла в основном через лес, срезая мысы извилистой Вели. Для основного обоза путь впереди теперь почти не топтали. Правда, волки стали досаждать: приходилось по ночам лошадей в круг сбивать, а сани с ездоками по периметру ставить.