Лес для строительства по приказу бывшего волостителя был заготовлен еще позапрошлой зимой, но до дела у двинян руки не доходили. Вернее их не хватало. Местные мужики сеяли, пахали, охотились – занимались всем, но только не строительством. Подсохшие сосновые бревна лежали в штабелях и уже стали приобретать серый оттенок. «Двинян, что из наших новгородских к работе привлекайте. А коли успевать не станете, то и чудь на наряд берите, – сказал Исайя напоследок Борису, перед отъездом на Вель». Там он намеревался провести зиму, собирая дань и расселяя своих людей на приданных ему территориях. Ну, а ближе к весне вместе с Борькой и собранным оброком вернуться в Новгород.
Сам Борька большого желания перебираться в Заволочье не изъявлял. Не раз пытался отговориться у отца от этой поездки. На выручку Савву и все семейство Петембуровцев призывал, но тщетно. Старший Фотиев был настойчив и не преклонен. Ради этого Исайя Василич даже пошел на хитрость. Какую челобитную он князю московскому отправил, никто не знал, но жаловал тот вскорости Борису боярство без возражений. После этого уговорить сына на поездку в Заволочье стало легче. «Пора уж тебе, как боярину, делом настоящим обзавестись, а не с Петембуровским сынком хлеб дармовой есть, – настаивал отец». Надеялся Исайя Василич сына хозяином в Важской волости сделать. Помимо добычи зверя, думал и смолокурением там заняться. Спрос на смолу был большой. Особенно у заморских купцов. Да и у новгородцев потребность в ней с каждым годом росла. Борька и этому поначалу противился, но не устоял перед уговорами отца и, в конце концов, согласился. «Съездить-то можно, а там, как говорится, видно будет, – решил новоиспеченный молодой боярин».
Жену с собой Исайя брать не стал. По его разумению жонка в походе дальнем только обуза. Да и без пригляда усадьбу новгородскую оставлять не хотел. Хоть Петембуровцы жили через проулок и предлагали за хозяйством его и холопами присматривать, но старший Фотиев слабины не дал. «Детей нет своих, так пусть за работниками присматривает. Все ей занятие, а мне польза, – сказал Фотиев Юрию Дмитриевичу о жене Марфе».
Детей у Исайи кроме Борьки не было. Через год после смерти Домины женился он снова на девятнадцатилетней Марфе. Жили они с ней сначала в любви и согласии, но постепенно охладел к ней Исайя. А причиной тому стало то, что детей никак совместных завести они не могли. И всю вину за это сложил он на молодую жену. «У меня от Домины Борька народился, значит не во мне дело. Значит, ты худо хочешь, – выговаривал Исайя Марфе». Прошел год, потом другой, и стал с того Исайя погуливать на стороне. То с девкой холопа своего свяжется, то где-то в походе дальнем с кем полюбуется. Так и жили они последнее время, пока Фотиев в Заволочье не собрался.