– Ворота балками укрепляй, – дал приказ боярин Самохин.
Ксения стояла как вкопанная. В груди сердце отчаянно стучало и ей казалось, что этот стук слышат все.
– Дочь спаси, – басом ответил боярин, – поклянись, что волосок с ее головушки не упадёт.
– Батюшка, – понимая, что отец остаётся в доме, чтоб задержать убийц и дать время ей уйти, Ксения, вырвавшись, подбежала к отцу. – Я не уйду без тебя.
– Уводи ее, – грозно закричал боярин Самохин.
– Клянусь, что не дам в обиду Ксению Захаровну, – промолвил Андрей.
– Уходи с ним сейчас же, – приказал боярин, – услышав крик дворовых, доносившихся с улицы.
Андрей крепко схватил за руку Ксению.
– Сюда, – крикнул боярин, и отодвинул незаметную дверь в стене. – Это тайная лестница, она выведет на задний двор.
Ксения последний раз взглянула на отца, который, как ей показалось, за эти несколько минут страшно постарел.
Спустившись по лестнице, Андрей остановился и строго сказал перепуганной девушке.
– Стой, я сейчас приду, – с этими словами, Андрей, перепрыгивая через две ступеньки, ворвался в горницу.
– Что случилось? – Испугался отец Ксении.
– Забыл вот это, – Андрей указал пальцем на шкатулку.
– Бери и уходи.
Андрей схватил со стола шкатулку, засунул за пазуху и, повернувшись к Самохину, злобно оскалился.
Кинжал, которым он нанёс удар Даниилу, был все ещё в руках опричника. Сделав шаг, Андрей вонзил орудие в грудь боярина Захара Васильевича. Удар пришёлся прямо в сердце и боярин, не успев ничего вымолвить, замертво рухнул на пол. Быстрым движением, Андрей вложил кинжал в руку боярина и, бросив взгляд на лежащего навзничь Даниила, с ухмылкой произнёс:
– Чья взяла? Ты сдох, а Ксеня моей будет.
Андрей молниеносно скрылся, а в горнице осталось лежать тело боярина Самохина и тяжело раненный Даниил.
Кровь, темная и густая, быстро расползалась по парчовому ковру, окрашивая его замысловатые узоры в багровый цвет. Даниил хрипел, пытаясь вдохнуть, но воздух, казалось, не желал проникать в грудь. Он видел размытые силуэты склонившихся над ним слуг, слышал их испуганные шепоты, но ничего не мог разобрать. Сознание ускользало, унося с собой последние нити жизни.
Андрей, скрываясь в лабиринтах переходов, лихорадочно соображал. Он понимал, что совершил безумство, перейдя черту, за которой не было возврата. Мысль о Ксении, о ее нежной красоте и чистом сердце, придавала ему сил. Он должен был выбраться, должен был добиться ее. Иначе, все это было напрасно.