Как же это ускользнуло от Платона и Пифагора? Где искать помощи, если даже у таких мужей не найти истины? В таком настроении Юстин должен был либо остаться при скептицизме, либо примириться с мыслью о постепенном развитии познания через исследовательский труд, либо – если ему было необходимо найти абсолютную истину – признать её непосредственно данной в священных писаниях через божественное откровение. Юстин избрал (как, в своём роде, неопифагорейцы и неоплатоники на почве эллинизма) последний путь.
Старец сказал Юстину, что пророки, как органы Святого Духа, засвидетельствованы древностью, святостью, чудесами и исполненными пророчествами; им надо верить, ибо они, как возвышающиеся над необходимостью доказательств, совершенно достоверные свидетели истины. Они возвестили Творца мира, Бога Отца, и посланного Им Христа. Понимание их слов открывается Божией благодатью, которую надо испрашивать в молитве. Эти слова возбудили в Юстине любовь к пророкам и к людям, называвшимся друзьями Христа, и у них он нашёл единственно верную и спасительную философию.
Из приписываемых ему сочинений несомненной подлинностью обладают только две Апологии и Диалог с Трифоном. Первая, Большая апология написана между 142 и 150 годами, вероятно, в 147 году н. э., Вторая, Малая – в 160 или 161 году; обе, по-видимому, адресованы Антонину Пию (хотя многие исследователи считают, что вторая – Марку Аврелию). Диалог с Трифоном состоялся и был записан около 150 года. Уже около 144 года Юстин написал полемическое сочинение против еретиков, особенно против Маркиона.
Мученическая кончина Юстина, согласно ненадёжному указанию Александрийской хроники (изд. Радер, с. 606), произошла в 166 году н. э., но вероятнее, что он был казнён в Риме уже в 163 году. Одним из его самых яростных противников был киник Кресцентий.
Даже после своего обращения в христианство Иустин высоко ценил греческую философию как проявление всеобщего Λόγος σπερματικός (выражение, заимствованное у стоиков, но лишённое всякой связи с естественным развитием и у Иустина означающее только Логос в его духовном и нравственном воздействии на человека), однако только во Христе, как во воплотившемся Λόγος, содержится полная истина. В λόγος σπερματικός участвует весь человеческий род (Apol. I, гл. 8: διὰ τὸ ἔμφυτον παντὶ γένει ἀνθρώπων σπέρμα τοῦ λόγου). В меру своего участия в Логосе философы и поэты могли познавать истину (οἱ γὰρ συγγραφεῖς πάντες διὰ τῆς ἐνούσης ἐμφύτου τοῦ λόγου σπορᾶς ἀμυδρῶς ἐδύναντο ὁρᾶν τὰ ὄντα), но одно дело – семя и образ, даруемые по мере восприимчивости, и другое – само то, в чём даётся участие (Apol. II, гл. 13). Всё истинное, соответствующее разуму, является христианским: ὅσα οὖν παρὰ πᾶσι καλῶς εἴρηται, ἡμῶν τῶν Χριστιανῶν ἐστιν (Apol. II, гл. 13).