А еще из головы не шла Аэлин Дэвери со своим – будь она неладна! – объяснением. Каким-то образом она умудрилась подобрать слова так, что и сам Бэстифар всего на миг подумал, что его помощь – это жестокая суровая пытка. Он не хотел позволить этому ощущению разгореться, но, похоже, управлять этим он не мог.
Чувство вины. Знакомо, стало быть, – эхом прозвучали в его голове слова Аэлин Дэвери. Бэстифар выругался про себя и тряхнул головой, стараясь сбросить эти мысли. Еще несколько минут он молча расхаживал из стороны в сторону возле комнаты Мальстена. Затем, пренебрегая советами лекаря Селима, осторожно отворил дверь и проскользнул внутрь.
Лицо данталли было бледным. Сейчас он сильно походил на демонов-кукольников из мифов – с синеватой кожей, как у мертвецов. Бэстифар невольно поморщился от странного неприятного чувства, заворочавшегося внутри. С этим чувством ему будто было тесно в собственной коже, хотелось извернуться, выдавить его, вытолкать наружу и никогда не возвращать.
Он приблизился к кровати Мальстена. После извлечения стрелы Селим сказал, что повреждены оказались только мягкие ткани. Если б Мальстен был человеком, он мог умереть от такой раны – стрела угодила в область, где у людей находится орган, который при разрыве может разнести по крови много токсичных веществ. У данталли этого органа нет.
Великий Мала, похоже, благословил его, – вспомнил Бэстифар слова Селима и вновь неуютно повел плечами.
– Интересно, считаешь ли ты сам, что тебе повезло? – еле слышно спросил аркал, не надеясь на то, что Мальстен его услышит.
Бэстифар вдруг понял, что даже не знает, кем теперь считать Мальстена. Другом? Пленником? Врагом? Как сам Мальстен его воспримет, когда придет в себя? После того, что устроил Отар Парс, было бы странно говорить о прежней дружбе. В конце концов, эта отравленная стрела чуть не убила Мальстена. А ведь Кара предупреждала, что игра становится слишком опасной.
Бэстифар невольно сжал кулак, понимая, что зашел чересчур далеко. Похоже, по-настоящему управлять людьми на расстоянии могут только данталли, у других случаются промахи. Бэстифар вспомнил, как шептал слова извинения у лекарского стола. Слышал ли их Мальстен? Стоили ли они для него хоть чего-то?
И сложно не просто снискать прощения у того, перед кем ты виноват. Сложно простить себя самого, позволить себе избавиться от этого чувства, ведь оно убеждает тебя, что, сколько бы ты ни мучился, ты пережил недостаточно страданий за то, что сделал.