Я видел, как по палубе ползла тень. Но не от нас, не от фонарей – тень, у которой не было источника.
А потом всё прекратилось.
Неожиданно. Как щелчок.
Тишина.
Шторм исчез, словно его и не было. Волны исчезли, ветер исчез. Но и берегов не было. Ни солнца. Ни неба.
Только туман.
Слепой, вязкий, как молоко. Он окружал нас со всех сторон, заглушая даже мысли. Мы не знали, где мы. Сколько прошло времени. День? Два? Неделя?
А потом кто-то заметил огонь.
Вдалеке. На воде. Как будто чья-то ладья шла сквозь этот туман, и огонь на ней не гас.
Я знал: всё изменилось.
И назад дороги уже не будет.
…Когда туман стал рассеиваться, я уже знал: что-то здесь не так.
Не наши это земли.
Это чувствовалось кожей, костями, нутром. Воздух был плотнее, тяжелее, как будто пропитан чужими снами. Солёная вода пахла иначе – не как знакомый север, а как что-то древнее, давно забытое и враждебное. Небо над нами было не голубым, а с едва заметным янтарным оттенком, будто в нём растворена кровь.
Я был прав. К несчастью.
Когда пелена окончательно растаяла, команда сбежалась на палубу. Нас осталось семеро. Только семеро из двадцати. Остальные… Кто-то сошёл с ума. Бормотали себе под нос, отказывались от воды, пищи, от всего живого. Как будто уже были мертвы. Они умерли с пустыми глазами, глядя в никуда. Трое выпали за борт – никто даже не понял когда и как. Их просто не стало.
Капитан Лавров, увидев вдалеке очертания земли, упал на колени. Он, суровый, молчаливый, как гранит, впервые в жизни заплакал.
– Ура… – прохрипел он, срывая голос. – Неужели всё… закончилось?..
Я положил руку ему на плечо.
– Рано радоваться, капитан, – сказал я тихо. – Мы не знаем, куда попали. И не факт, что отсюда есть выход. Я чувствую что-то… не то.
Он замолчал. Его плечи подёрнулись дрожью. Он медленно встал с колен и пробормотал:
– Прав ты, Алёшка. Не знаю, что на меня нашло.
Я усмехнулся, вытирая губы от солёной пены.
– Да сам рад, что этот проклятый шторм позади. Хоть на ногах стоять можно, и то чудо.
Мы с остальными подошли к носу судна. Берег вырисовывался всё чётче, и тогда мы увидели их.
Фигуры.
Сначала просто силуэты. Люди. Много. Стояли неподвижно, как тени, вырезанные из камня. Было невозможно сосчитать, сколько их, но ясно было одно – это не русская земля. Их одежда, их осанка, даже то, как они держались – всё говорило о чужом мире.