– А пока… ведите поезд на северо-восток. К Белому озеру. Там… старообрядцы. И.... тишина. Каменная тишина.
Паровоз «Беглец», ведомый железной рукой автомата, рванул вперёд, разрезая снежную пелену. Волков прижал ладонь к холодному полу будки. Голодный рёв в голове был ещё там, но теперь под ним, как слабый, дрожащий отзвук, он уловил иное – пульсирующий, испуганный стук древнего сердца, замурованного в вечной мерзлоте. Иван был прав. Они не убегут. Они должны найти способ заговорить. Или заглушить апокалипсис.
«Голод древних – не пустота желудка. Это жажда миров, которых уже нет».
Выцарапано на стене будки паровоза «Беглец».
ГЛАВА 6. КАМЕННАЯ ТИШИНА И ГЛАЗА ФАНАТИКА
Берег Белого озера, старообрядческий скит «Каменистый», 1833 год. Спустя три дня бегства.
Паровоз «Беглец», похожий на израненного зверя, замер на замёрзшем берегу. Его дымовая труба выпустила последний клуб пара, сливающийся с туманом, стелющимся над чёрной, словно нефть, водой Белого озера. Перед ними, на скалистом мысу, цепляясь за камень, стоял скит. Не избы, а скорее пещеры, укреплённые грубыми срубами и увенчанные не крестами, а вытесанными из гранита знаками-молотками – символом отвержения «дьявольской» техники и верности старой вере.
Воздух был странно тих. Не просто безветренно. Здесь отсутствовал привычный гул – шелест ветра в проводах (которых не было), отзвук далёких фабрик, даже жужжание насекомых. Была лишь ледяная, давящая тишина, прерываемая треском льда на озере и кашлем Анны. Она опиралась на Волкова, её лицо под капюшоном было восковым, а перевязанное плечо под шубой тускло светилось зловещим зелёным через слои ткани. Тишина давила на уши, словно вакуум.
– Каменная тишина… – прошептал Волков, чувствуя, как навязчивый Голод в его голове приглушился, словно его заткнули тряпкой. Но не исчез. Он булькал где-то на дне сознания, недовольный. – Иван был прав. Здесь… глушит сигнал.
Иван-Сталь, шагавший чуть позади, остановился. Его единственный сенсор сканировал скит, скалы, чёрную воду. Он слегка покачивался – повреждения и долгая дорога давали о себе знать. Кристалл в его груди пульсировал медленнее, тусклее.
– Биоэлектрические сигналы… много… за камнями. Они наблюдают. И.... недружелюбны. – Его голос звучал громче, чем обычно, в этой звенящей тишине.