Когда его вели по коридору, Лю Синь не слышал ни звука, отчего казалось, что он единственный пленник на этом уровне тюрьмы. Однако едва дверь наверху закрылась за главнокомандующей, как из дальних узилищ соседнего коридора послышались копошения и стенания.
Лю Синь заморгал, думая, что ему мерещится, но через несколько мгновений он и впрямь увидел поблескивающие в воздухе огоньки. Они были совсем маленькими, как светлячки, но чем больше времени проходило, тем ярче они сияли. Вскоре благодаря им получилось рассмотреть и каменные грубые стены, и бурые разводы на полу. Отдернув руку от одного из пятен, Лю Синь подобрался к прутьям.
Он вглядывался в камеру напротив, пытаясь рассмотреть хоть что-то, но там, казалось, не было ничего, кроме тьмы. Не отрывая от нее глаз, Лю Синь медленно приподнялся с пола, цепляясь за решетку. И чем дольше он всматривался, тем яснее различал во мраке две горящие точки, направленные прямо на него. Вскрикнув и пригнувшись к полу, Лю Синь едва успел уклониться от внезапно вылетевшего шара духовной энергии. Разбившийся о стену сгусток осыпался осколками, которые спустя мгновение поднялись и закружились в воздухе теми самыми огоньками.
Мигом вскочив на ноги, Лю Синь прижался к боковой стене. Однако камеры были полностью открытыми – ни единого угла, за которым можно спрятаться. Слыша рычание и тяжелое хриплое дыхание в камере напротив, Лю Синь вновь увернулся от шара духовной энергии.
– Вот так-то вы встречаете гостей, господин Дун! – крикнул он, видя всполохи зарождения нового шара.
Чувствуя себя как в глупой игре, в которую он любил играть в детстве с другими детьми, Лю Синь снова избежал столкновения с убийственной энергией.
Человек напротив тяжело задышал, словно переводя дух после утомительных атак. Лю Синь подошел ближе к прутьям. Новые осколки парящей духовной энергии позволили рассмотреть силуэт в темноте.
Мужчина стоял на коленях, скованный по рукам и ногам цепями, тянущимися к углам камеры. Его грязные взлохмаченные волосы закрывали лицо, позволяя увидеть только алые всполохи в безумных глазах, которые он не сводил с Лю Синя.
Юноша вспомнил, что Сяо Вэнь говорил про искажение ци: на этой стадии заклинатель почти утрачивал способность мыслить ясно и осознавать свое положение. Он становился больше похожим на дикого зверя, чем на человека. Голод, который испытывало его золотое ядро, невозможно было утолить ни медитациями, ни совершенствованием. На данном этапе пораженный недугом заклинатель всем своим существом жаждал лишь одного – разорвать любого человека в поле зрения. Нередко люди, сходящие с ума от искажения ци, утоляли эту жажду тем, что становились на кривую дорожку. Они источали темную энергию, исходящую из самых низменных желаний и чувств, стремясь с их помощью утолить жгучую боль от золотого ядра, которое медленно угасало.