Простыня на кровати бабушки была пропитана мочой и перепачкана фекалиями, от едкого запаха которых меня тут же вырвало, когда я впервые пришла к своей подопечной десять месяцев назад. Тогда я ещё не знала, что лучшим другом социального работника является ментоловая мазь, позволяющая перебивать даже самый тяжёлый смрад различных нечистот. Будучи на паллиативном уходе, моя мама не могла есть и лишь немного пила, поэтому её памперс никогда не был полным, а простынь всегда оставалась чистой вплоть до последнего дня маминой жизни.
– Мила? – с надеждой обратилась ко мне тётя Лена, приняв меня за свою давно умершую дочь, о чём бабушка не помнила по причине болезни Альцгеймера.
– Это я, Амелия, – напомнила я о своём присутствии пожилой женщине. – Подождите, я поменяю вам памперс и застелю новую простыню.
– Амелия, детка, я тебя не узнала, – рассеянно ответила мне тётя Лена, позволив стащить с себя тяжёлый памперс, снять с кровати грязную простынь и обтереть себя влажными салфетками для младенцев.
Когда свежая простынь и новый памперс вернули спальному месту бабушки и ей самой благопристойный вид, я бережно накрыла тётю Лену поднятым с пола одеялом, поставила грязное белье в стирку и измерила пожилой женщине сахар, дабы определить необходимую ей дозировку инсулина.
– Ваша соседка делала вам вчера вечером укол? – тревожно обратилась я к тёте Лене, увидев, что анализатор крови показал результат значительно выше 10 ммоль/л.
– Аня колит мне инсулин каждый вечер, когда приходит покормить после своей работы дворником, на которую недавно устроилась ради прибавки к пенсии, – ответила мне бабушка.
– А по утрам она делает вам укол?
– Больше нет. Аня уходит на работу в шесть утра, когда я ещё сплю.
– Это плохо, – бросила я напряжённый взгляд на чернеющие под лёгким одеялом обрубки ног пожилой женщины и сделала ей укол инсулина, понимая, что по причине отсутствия регулярных уколов растущая гангрена грозила вскоре лишить тётю Лену не только стоп, но и оставшейся части ног.
– Будь добра, детка, дай мне попить, – обратилась ко мне бабушка и указала рукой на стоящую рядом, на тумбочке, бутылочку с водой, от вида которой я снова невольно вспомнила маму и то, как поила её из похожей бутылочки для младенцев в последние недели маминой жизни.
– Я напою вас тёплым чаем и наполню вашу бутылочку водой, – ответила я пожилой женщине, заметив, что её бутылочка была пуста.