– Всех жертв преследовало что-то одновременно невесомое и жутко массивное. Невесомо оно для наших физических законов, а значит, его родной мир не этот.
Эштон резко оглянулся, услышав пугливый крик одинокой птицы, которая взмыла в воздух из кустов.
«Что-то приближается». То, что чувствуют лишь птицы да животные.
Страх перед неизвестным никогда не проходит. Потому что, сколько бы примет не открывалось знанию людей о других мирах, как, например, специальные и редкие книги по хтонологии, человек никогда не разузнает, что выкинет Вселенная или наоборот, что она уничтожит. И хрупкое равновесие рассудка нынешнего человека может постигнуть страшный удар.
– И автобусные фары, и какие-то глаза, всё это чушь и противоестественность! – угрюмо сведя брови, пробурчал Корвелло. Крепко сбитый мужчина, он знал только о долге и службе закону. Остальные его интересы ограничивались выпивкой, футболом и двумя женщинами, обе знали о сопернице и часто прибегали к услугам экстрасенсов, чтобы навести друг на друга порчу.
– Тогда знайте, что стоите на территории хтонического существа, которому дела нет до человеческих норм, – легко объяснил Хэвлок. – Он живёт в тумане, но в каком, вот в чём вопрос? Я знаю ответ.
Хтонолог указал рукой на чёрный куб, лежащий на земле. Рядом лежали резиновые шланги разной длины.
– Этот металлический куб является моим изобретением, – похвастался хтонолог. – Перегонный куб предназначен для очищения тумана от той среды, в которой чудовищу комфортно передвигаться, и это не земной туман, – загадочно проинформировал сержанта Амброз.
Эштон что-то сделал и куб загудел. Озадаченный Корвелло почесал небритую щеку.
– Для аквариумной рыбки нужна вода, чтобы двигаться. Иначе ей конец, – продолжил Хэвлок. Мы очистим все места, где находили жертв. Карта у меня с собой. А потом монстр выдаст себя.
– Хитро, хоть и безумием попахивает, – пробормотал сержант Корвелло.
– Безумием? Корвелло, скажите когда взяли Бастилию? Дату, точную дату!
– Зачем вам? Да я и не знал! – буркнул Корвелло.
Хтонолог повторил вопрос, адресовав его Эштону.
– Конечно, помню, э-э, семнадцатого… или тринадцатого июля 1897-го года!
Эштон непонимающе затряс головой. Он был эрудитом.
– Так вот, все числа неправильные! 1789 год, 14 июля!
Хэвлок рассмеялся, но почему-то быстро смех сошёл на нет. Эштон, немного удивлённый, спросил: