Но память – лишь фокус. То, чего мы не видим, не существует, и уж тем более не существует то, чего мы видеть не хотим, так что не будет преувеличением сказать, что именно страху обязано своим существованием слепое пятно в человеческом глазу, участок сетчатки, нечувствительный к свету. Так вот, первая дочь родилась, когда он был еще слишком молод и не понимал, чего хочет от жизни, – если допустить, что потом он все-таки это понял. Так что рождение первой дочери застало его врасплох, еще до того, как он успел стать самим собой, какой он есть сейчас, и завести новую семью – жену Клару и мою сестру с ее наушниками, – свою официальную семью.
Если пойти дальше, можно сказать, что существование первой дочери всегда ставило его в тупик. И, по правде говоря, хоть это, вероятно, прозвучит рискованно и тенденциозно, можно было бы утверждать, что его дочери, которая сейчас рассказывает эту историю, просто-напросто не существует.
Тут пришло время аперитива. Клара наконец унесла туррон на кухню и положила к десертам, а мой отец сказал, не сводя глаз с фотографии:
– Забавно… Чарли, а что стало с этими часами?
Тут я впервые обратила внимание на золотые часы у моего отца на запястье. Во всем есть множество слоев информации, и до некоторых мы так никогда и не доходим, а другие открываются нам постепенно. Я посмотрела на отца, не зная, что именно ему показалось забавным, часы или семейное фото.
Дядя подошел, присмотрелся и спросил:
– Это не те, что ты отдал папе?
– Да? Я потерял их из виду давным-давно… А хорошие были часы. Терпеть не могу терять такие вещи.
– Бедная твоя мать, – сказал мне дядя. – Какая была красивая и как ужасно всегда выходила на фотографиях.
Я кивнула, посмотрев на гримасу матери, а потом перевела взгляд на часы, которые меня особо не впечатлили. Будто ставя точку в беседе, мой отец захлопнул альбом и отодвинул его, отодвинул меня, мою мать и свои потрясающие часы, – и раздраженно напомнил моей сестре: никакого телефона за столом и пускай она, пожалуйста, снимет наконец эти чертовы наушники. Затем он вернулся к истории, которую я уже слышала, когда пришла к дяде с тетей, еще до того, как он ушел за желтковым турроном, который забыл купить.
– А сколько я эти анчоусы искал… Вначале пришлось идти к El Corte Inglés, потом в Carrefour… Но с третьего раза наконец повезло: я решил заглянуть в тот магазинчик деликатесов на улице Айяла. Ух и дорогущие они были! Но в честь Рождества… и потом, я же знаю, что мои девочки, – тут он посмотрел на нас с Инес, – обожают анчоусы…