Он отложил планшет в сторону и небрежно откинулся на спинку кресла, не спуская с меня пронизывающего насквозь взгляда.
– У меня будет достаточно времени наверстать упущенное. Да и потом, разве в этом есть моя вина? Я понятия не имел, что у меня есть ребенок.
– Ну хватит! Ты пытаешься выставить виноватой меня. Но во всем этом есть только твоя вина. Я свою обязанность выполнила. Я сообщила тебе о беременности.
Его брови взлетели так высоко, что едва не покинули мужественное лицо. Это было почти искренне, и я даже почти поверила.
– Сообщила? Очень интересно, как именно ты это сделала. Голубем послала мне письмо? Плохие новости для тебя, над Аризоной он сдох от жары, потому что я не получил ничего.
– Я написала тебе сообщение.
– Нет, Сабрина, не было такого. И я терпеть не могу лжецов, – он осуждающе покачал головой.
Лжецов?
Я никогда не забуду тот период. В те дни я чувствовала постоянную сонливость и усталость. Сидя на крышке унитаза в квартире, где мы тогда проживали с дедушкой, я вдруг поняла, что у меня задержка. Паря на грани нервного срыва, я купила тест на беременность, он был положительным. Тогда я купила еще пять тестов разных фирм. Ни одного отрицательного. Я была в ужасе.
Беременность стала шоком для меня. Ребенок никак не вписывался в мою жизнь, и дело было вовсе не в моем желании или нежелании иметь ребенка. Я работала на износ, брала больше смен, ведь на мне висели огромные счета за медицинские услуги и кредит за обучение. Но даже это не было тем, что разлагало меня. Болезнь дедушки прогрессировала, прогнозы были неутешительны. Приговор, который вынес ему врач, совсем подкосил меня: год. Это был максимум.
Я хотела сделать аборт. Назначила прием, пришла к врачу. Но так и не смогла довести дело до конца. Моя нерешительность никак не была связанна с любовью к детям. Это скорее было проявлением эгоизма. Я вдруг поняла, что и так вот-вот останусь одна, кроме дедушки у меня никого не было. Мне нужен был этот ребенок, чтобы не чувствовать себя одинокой. Тогда я еще не осознавала, что оставить Аврору станет моим лучшим решением, сейчас я не представляла своей жизни без нее. Моя дочь – часть меня. Это тяжело объяснить и невозможно ни с чем сравнить. Такой связи не бывает ни с кем другим.
После нелегкого решения оставить ребенка, я захотела рассказать все Конраду, и не собиралась скрывать, что мне нужны деньги и помощь. Я нашла записку с его номером, ту самую, что он сунул в карман моего форменного фартука в клубе. Но что сказать человеку, которого я обокрала?