– Тогда давай укладываться спать. Мне завтра вставать рано, тебе, наверное, тоже.
– А мне куда ложиться?
– На диван.
– А вы?
– А я на полу.
– Давайте лучше я на полу! – благородный, надо же. Только не прокатит.
– Матрас слишком короткий, а пол холодный. Не переживай, диван у меня такой же жёсткий, как пол, и теплее на нём не будет.
Конечно, не будет. Отопление чинят вторую неделю, температура в квартире – стабильно на лондонских плюс восемнадцати. На матрасе, упругом, мягком, даже удобнее будет спать. Да ещё под ватным одеялом. Вообще красота.
Яна не стала раздеваться, прямо так и занырнула под одеяло – в спортивном костюме. Роман неловко потоптался рядом с диваном – похоже, прикидывая, раздеваться ему или нет. Выбрал второй вариант. Вот и правильно. Сейчас им обоим нужно просто переспать эту ночь в тепле и безопасности, и вечернее происшествие потеряет свою остроту, станет уже фактом из прошлого, и вместе с воспоминаниями отступит запоздалый страх.
Хорошо, что Роман не отвязался, пошёл следом, и вовремя её толкнул. Как только догадался? Наитие. Многие говорят, что на выбросе адреналина внутреннее чутьё обостряется. Многие из тех, кого Яна знает по спас-бригадам – выжившие, в отличие от не веривших в шестое чувство.
Интересно, сохранится ли это чутьё у самой Яны? Нет, не по отношению к окружающему миру – она-то про падающий стеллаж не прочухала. По отношению к больным. То чутьё, которое позволяет ей молниеносно определять тяжесть ранений и скорость кровотечения, сортируя пострадавших в авариях и природных катаклизмах. То самое наитие, по велению которого отбегаешь от вроде бы умирающего мужчины и переворачиваешь на живот только что нормально разговаривавшую женщину со сломанной ногой, вдруг закатившую глаза. А у той на спине – осколком стекла вырезанная ранка и ровненько так перерезанные сосудики. И кровь из них – тоненькой струйкой, а под ранкой – отломок стекла, он в мышцах, его не видно, но если шевельнуть – перережет аорту.