…Андрей Лазарев – поставил огромную кляксу в тетради…Таня Бурмистрова – на уроке истории попросила учителя её пересадить, так как у меня воняют ноги…19.01.2002 – ненавижу мать и весь школьный театральный кружок, они заставили меня изображать пугало в театральной сценке. Забыл слова, все смеялись…
Нахлынули воспоминания, и Артур захлопнул Тетрадь, откинувшись на спинку кресла. Ногти снова впились в ладони – физическая боль старалась перетянуть на себя боль душевную. Он пожевал губы, сделал пару глубоких вдохов и постарался расслабиться. Всё это дела давно минувших дней. Некоторые строки в Тетради уже зачёркнуты, а значит эти люди получили по заслугам. Убивал их, конечно же, не он – вот ещё марать руки об эти отбросы, – но был благодарен судьбе или случаю за эти праведные смерти.
Улыбнувшись, он открыл альбом практически к концу, где ещё оставались чистые страницы. Закладкой служила дорогая фирменная ручка – денег на Тетрадь и всё, что с ней было связано Артур не жалел. Он занёс ручку над белоснежным листом и закрыл глаза, чтобы погрузиться в воспоминания о сегодняшнем дне. Необходимо в самых точных деталях и красках представить все события и людей, что испортили сегодня ему жизнь.
Первой в памяти всплыла кассирша в магазине у дома – утром Артур заходил туда, чтобы купить продукты. Тучная женщина за прилавком нахамила ему, он не смог ничего ответить и ушёл собираться на работу, прокручивая в голове десятки возможных вариантов наиболее хлёстких ответов. Её имя он записал в заметки на телефоне, чтобы не забыть.
Артур улыбнулся, открыл глаза и успел вывести лишь первую букву, как из соседней комнаты раздался крик.
Мать проснулась.
5
Сука, сука, сука!
От внезапного крика Артур дёрнулся и на листе появилась диагональная черная линия, перечёркивающая несколько строк. Впервые в жизни он позволил себе проявить перед Тетрадью такое неуважение – кроме монолитного текста на листах не было ни единой помарки.
Старая больная мразь!
Крик прозвучал снова, на этот раз более продолжительный. Артур закрыл Тетрадь трясущимися руками и с силой приложился к ней лбом – мысли в голове снова спутались, превратившись в клубок шипящих змей. Руки сжимались и разжимались, он до хруста сжал челюсть, чтобы не закричать самому, но вместо этого из горла вышел какой-то воющий утробный звук, похожий на корабельный гудок.