Продолжая рассматривать потёртый линолеум и свои ноги, он с удивлением отметил, что мать перестала выть. Воцарилась густая тишина, лишь иногда разрезаемая звуками улицы. Артур слышал тяжёлое дыхание матери, сам он практически не дышал. Мысли продолжали роем жужжать в голове, и в какой-то момент стали оформляться в отдельные фразы: это ты виновата, это всё ты, зачем мне это, чем я так провинился…
Варево из чувств было готово, пора подавать основное блюдо – ненависть.
6
Артур снова посмотрел в глаза матери. Сколько дней он в пустоту высказывал всю свою накопившуюся обиду и боль, когда менял ей повязки, мыл её и переворачивал с бока на бок, чтобы не появились новые пролежни? Но теперь её взгляд стал осмысленным, значит она его слышала.
Несколько секунд они сверлили друг друга взглядами – серые, почти выцветшие глаза матери и карие глаза сына. Сотни фраз вертелись в его голове, каждая стремилась забрать пальму первенства, чтобы с силой вырваться на свободу. Время превратилось в кисель.
Наконец Артур набрал полную грудь воздуха, сильно сжал кулаки, чтобы боль пришла ему на помощь, и задал самый важный вопрос:
– Почему?
Мать издала какой-то протяжный звук, очевидно с вопросительной интонацией. Артур часто задышал, сердце гулко и настойчиво выбивало неровный ритм в ушах.
– Почему? – повторил он. – Почему ты так со мной поступила?
Глаза защипало. Душа Артура была настолько переполнена калейдоскопом чувств, что тело без спроса решило помочь ему высвободить их через слёзы. В этот момент по щеке матери тоже скатилась слезинка и растворилась в ткани наволочки. Из всех чувств на первый план выбралась жалость, но с помощью более привычной ненависти Артур быстро её погасил.
– Это ты во всём виновата. Зачем надо было меня рожать, чтобы поиздеваться? Ммм?
Поток слов набирал свою силу, они с жадностью стали вываливаться изо рта, словно освобождённые из-под стражи преступники. Голос становился твёрже.
Мать продолжала смотреть на сына, слёзы потекли ручьем по ей иссушенному лицу. Артур продолжал извергать из себя чувства, копившиеся с самого детства:
– Я каждый раз мучился, когда в школу шёл, и всё из-за тебя. Ты же видела, как надо мной издеваются – сын поломойки! А ты меня не понимала, не понимала и не чувствовала. И не защищала. Отец спился, почему ты меня не оберегала? Ты же слышала, как меня дети дразнят, ты другую работу не могла найти?