Артур отошёл на пару шагов от кровати, словно боялся расстояния между ними. Ему показалось, что мать сейчас встанет и как обычно молча его обнимет. Так всегда происходило, когда Артур жаловался на что-то, обижался или злился. Просто обнимала и молчала, видимо считая, что это лучший способ успокоить ребёнка. Она предпочитала говорить на любые темы, кроме тех, что затрагивали чувства.
– Это из-за тебя я не смог нормально доучиться! Из-за тебя не смог найти друзей. И уйти от тебя не мог, потому что денег не было, а такого дебила как я никто не брал на нормальную работу. Да и как я мог куда-то пробиться, если ты говорить то меня толком не научила, слышишь? Я с самого детства закрылся, потому что не ты хотела со мной разговаривать и ни в чём не поддерживала. Ты хоть раз спросила, как у меня дела? Что я чувствую, почему прихожу с уроков таким забитым? Тебе же было плевать, ты меня только обнимала, а я терпеть этого не мог, ну разве ты не видела? А сказать боялся, да и не знал как. Ты мне жизнь испортила!
Дальше из Артура стали выливаться бессвязные воспоминания о прошлом, обрывки фраз, связанные только ему ведомой логикой. Он пытался опустошить свой внутренний сосуд из перегнивших чувств, но, казалось, сосуд этот бесконечен. Более того, чем больше он говорил, тем сильнее закипала ненависть, готовая сжечь его внутренности дотла.
Мать продолжала смотреть ему в глаза, испуская потоки слёз. Невозможно было понять, откуда берется столько жидкости из такого высушенного скелета.
Артур смотрел в ответ. Он уже не боялся её взгляда, полностью отдавшись ненависти. Иногда его голос срывался на крик, ломался как у подростка и становился низким и хриплым, а он всё говорил и говорил, уже не стесняясь своих слёз, которые капали на грудь и потёртый линолеум.
Добравшись до воспоминаний, когда мать попала в аварию, он на секунду даже испугался своего гнева, потому как не предполагал насколько сильным может быть это чувство. Артур открывал для себя новые возможности, ресурсы для ненависти, о которых раньше не догадывался, ощущал, как гнев буквально выходит из него на физическом уровне – каждая клеточка тела, каждая пора его кожи источали эту чёрную вибрирующую низкочастотную энергию.
А потом что-то случилось.
Что-то изменилось.
Где-то в самых скрытых уголках подсознания возникла необъяснимая абстрактная мысль, без каких-либо привязок к его существу. Чужеродная мысль, которая принялась наполнять и захватывать сначала разум, а затем и душу. Он даже не успел испугаться за своё психическое состояние – был слишком сосредоточен на выплёскивании застоявшихся чувств.