Но не девочки производят на меня впечатление, а комната, где они сфотографированы. Я буквально ощущаю обои с пурпурным рисунком под пальцами и ледяной каменный пол под ногами.
Сердце бьется все быстрее, и будто искра вспыхивает у меня в мозгу, остаток когда-то пылавшего в нем лесного пожара, меня поражает неоспоримое осознание: что-то невероятное произошло со мной в этой пурпурной комнате.
Сейчас
Мы съезжаем с дороги, хотя еще не доехали до замка. Мы на заправке у придорожного мотеля с баром.
– Solo tardare un momento[10].
Я совсем не понимаю, что говорит водитель, но, как только он открывает дверь, делаю то же самое. Не знала, что мы остановимся на заправке, но рада размять ноги и спину.
Бодрящий прохладный ветерок напоминает, что осень скоро превратится в зиму. Смесь ароматов сосны, дуба, эвкалипта ударяет в нос, вдалеке слышится шепот леса. И все-таки мне кажется, будто это происходит не со мной, не на самом деле. Словно это сон, а настоящая я все еще в центре «Радуга», в блаженной дреме под действием таблеток.
Я поднимаюсь на холм и прохожу через рощицу за заправкой. Когда заросли редеют, передо мной впервые открывается вид на Кастильо-Бралага. Замок из черного камня на краю утеса сумрачной тенью нависает над деревушкой Оскуро, заслоняя собой горизонт. Он будто сошел со страниц какой-то готической сказки. Бугристый ландшафт вторит ему, тянется к его каменным стенам. Самая высокая точка Ла Сомбры – ее единственная башня, такая архитектурная асимметрия придает зданию необычный вид. Кажется, стоит лишь ветру дунуть сильнее – и замок сорвется с утеса! И тогда у него отрастут крылья летучей мыши, и он полетит.
– Эстела!
Водитель окликает меня, но я не обращаю на него внимания. Мне не хочется возвращаться к машине. Может, просто сбежать навстречу закату, посмотреть, как долго я смогу идти пешком, притвориться кем-то другим, попасть туда, где меня не знают? Но мое лицо – ходячий рекламный щит. Мир никогда не позволит мне забыть прошлое.
Я внимательно разглядываю готическое сооружение сплошь из тонких колонн и стрельчатых арок. Я объездила, кажется, все Соединенные Штаты, но никогда не видела ничего подобного.
Когда в центре мне начали давать серьезные лекарства, я перестала видеть сны. Если мне что-то и снилось, то на следующее утро я ничего не помнила. Все изменилось, когда я увидела фотографию. Мне приснился такой яркий кошмар, что он больше походил на воспоминание, чем на сон: я совсем маленькая, мне лет пять, стою в пурпурной комнате и вижу тот же черный дым, какой заметила в метро.