– А что мне там еще было делать? Тренировки – известная альтернатива сексу.
– У Ворона есть один очень хороший друг… – скалится Мир, намекая на Адиля, знакомого нам всем торговца качественным живым товаром. – Здравствуй, Рустам, – самый сдержанный из нас протягивает мне руку. Пожимаю. Мирон дергает меня на себя, обнимает и хлопает по плечу. – Рад видеть.
– Взаимно. Я уж думал, вы не собираетесь меня отсюда вытаскивать. Начал собирать столовые приборы, чтобы делать подкоп под своей кроватью, – широко улыбаюсь ему.
– Это было очень соблазнительно, – издевается Ворон. – Но потом я вспомнил, что останусь без лучшей няньки для своих детей, и решил, что пора тебя забирать.
По территории перед зоной снова раздается дружный мужской гогот.
– Как там моя сестра? – Спрашиваю у друга.
– Нет страшнее зверя, чем беременная женщина, – широко улыбается пернатый. – Все хорошо, Рус, – хлопает меня по плечу. – Ты знаешь, я забочусь о них. Ира ждет нас на праздничный обед. Они с Дуней два дня старались. Тебя ждут дома, – тепло говорит он.
– У меня еще есть дела.
– Прямо сегодня? – Недовольно хмурится Ворон.
– Да. Я дал слово человеку, который помог нам изнутри, – киваю на серые ворота за спиной. – Нехорошо подставлять.
– Тогда без вопросов, – соглашается Мирон, а Ворон отходит, чтобы позвонить жене и предупредить о том, что гости немного задержатся. – Рус, адрес скажешь?
– Сначала ко мне домой. Приведу себя в порядок.
Мы садимся в тачку. Мирон за рулем, а Ворон открывает бутылку виски и протягивает мне. Хороший алкоголь идеально обволакивает горло и греет желудок. Появляется ощущение, что жизнь начинает налаживаться.
Бросаем машину у моего подъезда. Поднимаемся в квартиру.
– Дом, милый дом, – улыбаюсь я, переступая через порог.
Светло, просторно, чисто. Явно клининг недавно побывал. Минимализм, воздух, огромные окна и тишина. Как мне всего этого не хватало.
Бросаю сумку с вещами в спальне. Раздеваюсь и иду в душ. Запрокинув голову, позволяю теплой воде стекать по лицу, шее, груди. Капли одна за другой падают на эрегированный член. Все тело сокращается от желания прямо сейчас поставить кого-нибудь на колени и толкнуться в горячий рот.
Оголодал жестко. Больше я на такое точно не подпишусь!
Но если серьезно, я понимал, что другого решения нет. На кону стояла жизнь девочки. Я должен был сесть. Все остальное – лирика.