Читать Бой за тебя. До последнего вдоха - Анна Бигси, Екатерина Аверина

Рустам

С противным скрипом в сторону отъезжают серые железные ворота. До омерзительного медленно. Я слишком устал находиться здесь. «Командировка» непредвиденно затянулась.

Шагаю за периметр исправительного учреждения и слушаю, как эта серая махина задвигается обратно. Оглядываюсь. На ней надпись красными буквами: «На свободу с чистой совестью». Интересно, ее хоть раз обновляли? Провожу ладонью по бритому затылку и еще раз перечитываю. Так смешно становится. Совесть. Очень абстрактное понятие. Если бы я всегда поступал по законам так называемой совести, столько мразей топтало бы эту землю и причиняло боль людям.

Нет у меня совести, только собственные правила и принципы, и не всегда они совпадают с общественными нормами, зато являются отработанными и точно эффективными. Я все еще жив – разве это не лучшее доказательство того, что я поступаю правильно?

Делаю глубокий вдох и поднимаю взгляд к небу. Свобода – это хорошо, я очень скучал. Даже накрапывающий дождь не портит настроение. Я слишком задолбался сидеть в клетке.

Засовываю руки в карманы свободных штанов и наблюдаю за мощной черной тачкой, шуршащей шинами по грунтовке. От агрессивных колес прямо в ворота отлетает несколько мелких камней. В лобовое смотрю на две ухмыляющиеся рожи. В груди что-то странно дергается. Я соскучился что ли по этим придуркам? Да не, не может такого быть!

Из тачки буквально вываливаются ржущие Ворон и Мир. У пернатого в кулаке зажато горлышко бутылки шикарного вискаря за много денег. Лучше бы бабу какую-нибудь привезли, честное слово. У меня яйца скоро лопнут от отсутствия женщины. Вот по чему я действительно соскучился, так это по качественному сексу. Тот, что привозили за эти ворота по большому блату, был тупой формальностью. Все равно, что удовлетворить себя кулаком в душе, только напрягаешься не ты. И я много думал о том, что выйду и первым делом завалюсь в хороший бордель, чтобы там со мной сотворили волшебство.

– Ни хрена, ты здоровый стал! – Ворон хлопает меня по плечу.

Обнимаемся. Друг, воспитатель, учитель, вложивший в меня много ценного, а по совместительству муж моей младшей сестры и отец племянников, двое из которых уже совсем скоро должны появиться на свет.

Ладно, хрен с ним, скучал, но ему все равно не скажу. Он и так улыбается до противного довольно.