Пока все толклись на лестничной клетке, участковый, безжалостно попирая ботинками бежевую толстую дорожку, прошел в коридор, заглянул в комнату. Вернувшись, прошел на кухню, по дороге сунул длинный нос в еще одну дверь – должно быть, санузел. Сообщил:
– Никого нет.
– Мне можно зайти? – тоненько спросила Наталья.
– Отчего нет?.. Руками только ничего не трогайте.
Заверин разрешил только девчонке, но зашли все. Лишь Денискин замешкался в коридоре, но не потому, что самый дисциплинированный, просто снимал грязные ботинки. Неловко было в них топтаться, к тому же спешить пока незачем: запахов, которые обязательно сопровождают вскрытие помещения с трупом, не ощущалось. Напротив, пахло приятно, какими-то духами и лишь едва – табаком.
И вообще, пока все было чисто и уютно. Приходило на ум старомодное, но очень подходящее слово «гнездо». Даже стены были нарядные, вроде бы красный кирпич, а надавишь пальцем (Денискин проверил) – сплошная мягкость. И полумрак, несмотря на то что день. Заверин кликнул:
– Денис… тьфу, Андрей, ты там?
Сержант вошел в комнату:
– Здесь я.
Оказалось, что бормотал и хохотал в квартире телевизор, большой «Грюндиг». Участковый обратной стороной ладони потрогал корпус, кожух, прикрывающий тыл чудо-техники. Альберт восхищался:
– Во техника, а? Сколько ж он работал?
– Сутки напролет, – вставила Евгения-Жанна.
– Не час и не два точно, – подтвердил Заверин, – и хоть бы хны.
– Надо же, пульт, – восхитился Альберт и потянулся к черной продолговатой штуке, лежащей тут же, у экрана, однако Заверин запретил:
– Я сказал: не трогать ничего.
– Так он в пакете.
– Не трогать!
Соседка все оглядывалась, видно, что завистливо, что так и тянет пощупать, поразнюхать, острый нос по всем углам посовать, но при власти было неловко, она и крепилась. Наталья Кузьминична просто озиралась, чуть слышно причитая:
– Батюшки, что же это? Это ж откуда такое все? Неужто и библиотекари тут столько получают?!
Престарелая Жанна открыла было красную пасть, но Заверин кашлянул, да так выразительно, что ею ни звука не было издано. Андрюха, остановившись на пороге комнаты, тоже любопытствовал.
Большая комната, метров двадцать. И тут шикарный ковер, ноги утопают, как в зыбучих песках, так и тянуло стащить носки, босыми настрадавшимися ногами пройти и рухнуть – ну вот на этот царь-диван.