Я бросилась к двери, споткнувшись о край ковра, и распахнула её. Вошла Серафина, за ней – Терентий, неся огромный сундук. Его взгляд, как всегда, был полон неодобрения, но я пропустила это мимо ушей, слишком занятая тем, чтобы не уронить себя перед королём.
Серафина прошла в гардеробную, жестом велев мне следовать. Терентий поставил сундук и вышел, не сказав ни слова. Портниха начала доставать платья – одно за другим, каждое прекраснее предыдущего. Глубокий фиолетовый, как ночное небо, синий, словно озеро в бурю, чёрно-белый узор, напоминающий шахматную доску, светло-бежевый, мягкий, как утренний туман. Последним было зелёное платье – цвета глаз короля, которые я случайно увидела под маской. Я ахнула, не в силах отвести взгляд.
– Они прекрасны, – выдохнула я, проводя пальцами по ткани.
Серафина критически осматривала свои творения, смахивая невидимые пылинки и обрезая торчащие нитки крошечными ножницами. Её движения были точными, почти механическими.
– Конечно, прекрасны, – буркнула она. – Я не шью мусор.
Из сундука появились шёлковые сорочки, чулки, тонкое нижнее бельё с кружевом. Я никогда не видела такой роскоши и не могла поверить, что всё это для меня – деревенской девчонки, привыкшей к заплатанным платьям. Наконец, Серафина достала белые туфли с кружевной отделкой. Их заострённые носы и аккуратные каблучки выглядели изящно, как из сказки.
Я скинула старые сапоги, потёртые и пыльные, и с радостью надела туфли. Но тут же поморщилась – они жали, впиваясь в пальцы и пятки, словно деревянные колодки.
– Они жмут, – сказала я, стараясь не обидеть Серафину.
– Конечно, их нужно разносить, – ответила она, собирая свои инструменты. – У тебя что, никогда не было новых туфель?
Я покачала головой, чувствуя себя глупо.
– Ноги скоро заболят, но привыкнешь, – добавила она, уходя.
Я не привыкла.
В первый день ноги ныли так, будто я прошла босиком по камням. Снимая туфли в своей комнате, я обнаружила чулки, прилипшие к пальцам и пяткам от крови. Волдыри лопнули, кожа была красной и горячей. Я стянула чулки, сдерживая слёзы, и с ужасом подумала о завтрашнем дне.
Наутро было хуже. Я вскрикнула, надевая туфли, и заплакала, когда они наконец оказались на ногах. С красными глазами я хромала на кухню за подносом для короля. Каждый шаг отдавался болью, и я молилась, чтобы никто не заметил.