– При чем тут мертвяки? – Глебу стало не по себе. Дед, кажется, куда больший псих, чем думали отец с матерью.
Иван Павлович засмеялся:
– Да все, Hahlakaz pä, кто себя не знает да от себя бежит, ходячие покойники.
– Я уже давно не Hahlakaz pä, – вышло резче, чем Глеб рассчитывал.
Ему было не по себе. Глеб слышал шепотки, видел, как начали переглядываться между собой пассажиры автобуса, как посерели их лица. От страха? От злости? От всего сразу? Может быть. Никто из них не попросился поехать с ним в Нойдалу. Хотя места в телеге было полно.
Пассажиры стояли плечом к плечу и молча наблюдали. Словно ждали, когда же Иван Павлович наконец уберется восвояси.
И Глеб вместе с ним заодно.
****
– Почему тебя боятся? – телега отъехала от автобуса достаточно далеко, так что Глеб не боялся, что его услышат.
Дед усмехнулся:
– Потому что не дураки. Где это ты так голову расшиб, Глебушка? – видно, решил больше не использовать Hahlakaz pä, – А ну-ка вытрись, а то вон, в крови весь, – и протянул платок, – Таким, как мы с тобой, кровь лучше не проливать зря. Духи учуют.
Духи. Ну конечно. Спасибо, что не вампиры. Глеб вытер липкую щеку:
– Как ты узнал, где я?
– Птичка напела да во сне увидал, – сверкнули нечеловеческой голубизной дедовы глаза.
Глеб с детства ненавидел эти глупые присказки. Почему нельзя прямо сказать, например: заволновался, решил поехать, посмотреть, не случилась ли беда с автобусом.
Отец был прав – как, впрочем, и всегда. Дед любит изображать из себя чародея, провидца, «знающего», как говорили в Нойдале. По словам матери, Иван Павлович начал «терять связь с реальностью» давным-давно, когда умерла его жена. Бабушку Глеб, конечно, не застал. Она погибла еще до его рождения. А мать не любила о ней говорить. Как и о своем отце, Иване Павловиче.
– Он для меня мертв, – говорила мать из прошлого.
– Ты совсем на деда не похож, слышишь? – прижимала Глеба к себе так крепко, что было не вздохнуть.
– Эта проклятая Нойдала сводит с ума, – шептала.
Мать из прошлого не дала бы Глебу снова поехать сюда. Думала, что сына еще можно спасти. Ошибалась она или нет – вопрос, ответ на который может дать только Нойдала.
Глеб точно знал, когда мать из прошлого исчезла. Вскоре после того, как отец собрал вещи и предложил развестись.
– Я так больше не могу, – шептала опустевшая квартира его голосом.