– Доча, – напряглась мама. – Давно пора что-то менять. Нельзя же всю жизнь жить прошлым и болезненными воспоминаниями. Дом я продам и вложу в семейный бизнес. Это твоё будущее и…
– Что значит продашь? – выпалила я. Покачала головой и, решительно встав, отчеканила: – Я против. Слышишь, мам? Это и мой дом. Если моё мнение для тебя хоть что-то значит, то я…
– Да послушай же, – протянула мама и, кивнув на стул, скомандовала: – Сядь и выслушай. Новый дом роскошнее и больше этого, а деньги от продажи этого дома пойдут в дело.
– Какое дело? – вспылила я и, прищурившись, процедила сквозь зубы: – Твой будущий муженёк настоял? Мама, опомнись! Он же тебя разводит!
– Не говори так! – она тоже заговорила на повышенных тонах. Поджала губы и, прерывисто выдохнув, дополнила: – Мурат Гайдарович порядочный мужчина и он…
– Что?! – задохнувшись от нахлынувших эмоций, охнула я. – Мурат?! Мам, ты издеваешься?! После того, что случилось два года назад ты!.. Как ты могла?! Не будет этого! Не допущу!
Глаза заволокло слезами, а голос резко сел. Мама ударила по больному, всколыхнув старую рану. Я не могла поверить, что она всерьёз решила связать жизнь с таким мужчиной. После того как два года назад запретила мне…
НЕТ! Не может быть!
Мама сразу же поняла, о чём я сейчас думаю. Опустила голову так, что светлые пряди почти скрыли её лицо. Помолчав, устало вздохнула и, глянув в упор, тихо сообщила:
– Поздно дочка. Мы поженились несколько дней назад. Смирись.
Алиса
Из столовой вылетела пулей и, взбежав по лестнице, заперлась в своей спальне. Привалилась спиной к двери и, тяжело дыша, запрокинула голову. Приём не помог, слёзы потекли горячими потоками и, громко всхлипнув, я направилась к кровати. Упала на покрывало и, подтянув к себе подушку, зарылась в неё лицом.
Происходящее виделось словно чья-то злая шутка, будто издёвка судьбы. Теперь я понимала, почему мама так долго молчала и до последнего скрывала своего нового ухажёра. Мужа! Мурат Гайдарович?! Как?.. Как она могла?!
Воспоминания нахлынули с новой силой, и я тихо завыла в подушку. Так надеялась, что время сотрёт эту боль и вот опять.
Два года назад, когда папы не стало, мне было всего восемнадцать. Первый курс университета, смерть близкого человека, отчуждённость мамы, надолго погрузившейся в свой персональный ад. Она почти не жила, ходила бледной тенью, а про меня на время будто забыла.