Когда входила в помещение, показалось, что понимаю, о чём говорят женщины в баре. А когда осознала, что это так и есть, обрадовалась, как никогда прежде. Девушки, протиравшие стаканы после вчерашней вакханалии, разговаривали на украинском языке.
«Всё, – решила я, – теперь мне помогут, подскажут, разъяснят, что здесь происходит и как мне следует действовать дальше».
Я обратилась к девушкам по-русски. Обе замечательно говорили на государственном языке бывшего СССР. От них-то я и узнала, что делать мне тут нечего: спокойной жизни в стенах данного заведения целых две недели ожидать не приходится. Для посетителей бара имеется телефонная карточка, по которой при желании можно позвонить, вот только сделать это следовало незамедлительно, пока фрау, общавшаяся с клиентами до самого утра, не проснулась, и лучше было бы, если б я продолжила изъясняться с нею по-английски, потому что та приняла меня за англичанку.
Парень, потягивавший чаёк перед барной стойкой, по-видимому, охранник, как мне показалось, доброжелательно прислушивался к нашей беседе. Я глазами указала девушкам на него. Те ответили, что это обычный посетитель, что особой охраны в мотеле нет. Отдалённость от города и отсутствие наличных денег заставили их самих когда-то остаться работать в этом месте. Какие функции выполняли девушки, я уточнять не стала, поторопившись в направлении телефонной будки, находившейся на другой стороне оживлённой трассы.
Когда вставила карточку в отверстие жёлтого таксофона и набрала голландский номер, услышала размеренное немецкое нечто, произнесённое женским компьютерным голосом. Не поняв смысла сказанного, я ещё несколько раз пыталась набрать нужный номер. Не услышав ничего нового, кроме вновь и вновь произносимой автоответчиком одной и той же фразы, после очередного повтора, догадалась: «Неправильно набран номер». Как следовало его набирать, я не знала, поэтому вернулась в мотель ни с чем. Про ноли перед номером я была осведомлена, вот только запуталась в их количестве: прежде мне приходилось звонить в Голландию лишь из России, а это была совсем другая история.
Девушки в баре тоже не знали кода Нидерландов, поэтому не смогли помочь мне, зато я ещё больше утвердилась во мнении, что следует срочно покинуть это негостеприимное место, о чём сразу же объявила материлизовавшейся в дверях бара хозяйке, разумеется, на английском языке.