– Слышал, твои вернулись, – начал я, стараясь звучать нейтрально. – Что говорят?
– Говорят, что мы зря полезли за этими тварями, – его голос был хриплым, полным горечи. – Говорят, что я зря послушал тебя. Один из моих парней остался там. А второй… второй, наверное, без ноги останется. Какой из него теперь боец?
– Потери неизбежны, Драк, – сказал я, стараясь держать себя в руках. – Мы знали, на что идём. Но если бы мы их не преследовали, они бы вернулись через пару дней. Ты сам это понимаешь.
Он наконец посмотрел на меня, и в его взгляде была такая тоска, что я невольно отвёл глаза.
– Понимаю, Кир. Только от этого не легче. Я их вёл. Я за них в ответе. А теперь… – он замолчал, сжав кулаки. – Теперь я не знаю, смогу ли снова их повести. Они смотрят на меня и ждут, что я сделаю их жизнь лучше. А я веду их на смерть.
– Тогда дай им цель, – сказал я жёстко. – Не время раскисать. Песчаники собираются снова. Если мы не выясним, сколько их и где они, мы все ляжем в песок. Ты хочешь, чтобы твои парни зря умерли? Или чтобы их смерть имела смысл?
Драк долго молчал, потом медленно кивнул.
– Хорошо, Кир. Ты прав. Дай мне пару часов. Я соберу тех, кто ещё может держаться в седле. Мы выследим этих ублюдков. Но если что-то пойдёт не так, я не знаю, смогу ли снова посмотреть им в глаза.
– Смотри им в глаза сейчас, – ответил я. – Они идут за тобой не из-за сладких речей, а потому что верят, что ты их не бросишь.
Драк хмыкнул, и в этом звуке было больше боли, чем смеха. Но он встал, поправил револьверы на поясе и направился к выходу, бросив на ходу:
– Ты, Кир, умеешь говорить. Посмотрим, умеешь ли держать слово.
– Я не только говорить умею, – ответил я. – Раненым займусь сам. Без ноги он не останется.
Я проводил его взглядом, чувствуя, как внутри нарастает напряжение. Мы выиграли в одной битве, но война была далека от завершения. И с каждым днём ставки в этой игре всё возрастают. В конце все заплатят свои счета кровью. Если необходимо выбирать, между кровью союзников или наших врагов, я выбираю врагов. Пусть песчаники захлебнутся в своей собственной алчности, а не в слезах наших женщин и детей. Хмыкнув на эту пафосную мысль, я сплюнул в пыль. Вот только выбор не всегда за нами, как бы ни хотелось обратного.
Первым делом решил заглянуть в лазарет, устроенный в старой штольне. Драк упомянул раненого, и если я мог чем-то помочь, чтобы сохранить бойца, это стоило сделать. К тому же, держать слово – единственное, что ещё отличало меня от тех дикарей внизу. Я поправил кирасу, чувствуя, как её вес давит на плечи, и двинулся к темнеющему провалу в скале, откуда доносились приглушённые стоны.