Человека доброго, сильного, с широкой душой дети чувствуют сразу, поэтому Наташе тогда стало спокойно, и она потихоньку стала согреваться. Ей очень захотелось спать, но спать нельзя – а вдруг и этот Николай исчезнет? Она посматривала на дядю и покрепче ухватилась за его воротник, а про себя подумала: «А глаза у него синие, как у мамы, может, и вправду её брат, может, и вправду в обиду не даст!»
Страх и ужас, боль и неизвестность – всё перемешалось в детском сознании, всё произошедшее за последние три дня полностью её измучило, навсегда поселив в душе страх и недоверие к людям.
Николай бережно нёс измученную девочку, тихонько гладил её по голове и что-то всё говорил, говорил. Наконец накопившаяся усталость взяла своё, и она крепко уснула…»
Тогда мне было девять лет, сейчас – двадцать восемь. И меня на руки никто не возьмёт, я – жена врага народа, и у самой на руках двое деток.
«Нет тебя на свете больше, Тадеуш мой. Нет совсем, ты больше не откроешь дверь и не войдёшь. «С честного человека шкуру не снимут», – крутилось у неё в голове. – Ещё как сняли и не поморщились, сволочи! Даже похоронить мне тебя не дали, и на могилку прийти нельзя, её просто нет, прикопали, наверно, где попало. Как мне жить без тебя, как дышать, ходить? Господи, не дай мне озлобиться на всех людей! Господи, покажи правильный путь! Господи, помоги мне справиться, ведь я не одна, у меня дочки! Удержи, спаси от ненависти и безумия! Дай силы, Господи, дай силы, Господи!»
С грохотом нараспашку открылась входная дверь. Раздался Надеждин голос:
– Валечка, придержи дверь, видишь, коляску надо ввести. Наташ, Наташ, ты дома? Диночку пора кормить. Валечка, молоко не опрокинь, его срочно надо вскипятить. Давай, давай, красотка, туфельки побыстрее снимай. Наташ, ты что молчишь? Господи, а бледная стала какая! На том свете побывала, что ли? Ну, говори, говори, что стряслось-то?
Голос Надежды вернул её в действительность. Наташа подошла к коляске, взяла Диночку, которая уже была готова расплакаться.
– Проходите, проходите, сейчас Диночку покормлю и всё расскажу.
– Ну, давай, давай корми. На улице такая красота, уходить не хотелось, погодка держится, ну просто прелесть. По дороге мы молочка купили, сейчас вскипятим. Мне кажется, у тебя молока не очень много. Как бы Диночку голодной не оставить. Ну, идите, идите, кушайте. Валечка, ну а мы кипятить молоко. Да, супчик сейчас разогреем, покушаем. Да, надо проследить, чтобы мама твоя покушала тоже, а то худющая какая стала. Второй день ничего не ест. Твой папа из командировки вернётся, поругает нас, что за мамкой не проследили. Горе мне с вами, да и только.