– Это верно, такое лучше не вспоминать, но и забыть невозможно. Ты, Наташ, с Надеждой поговори, может, вам уехать куда-нибудь, что-то мне на душе неспокойно и муторно, не случайно это. И вот возьми. – Она протянула конверт.
– Что это? – удивилась Наташа.
– Это деньги. Время впереди неспокойное. Может, уехать придётся, запасы какие сделать нужно, с Надеждой посоветуйся. Только не возмущайся и молчи. Это для детей, и вам они ой как нужны будут. Ая к вам приду в последнюю субботу июня в гости к обеду. Всё, дорогая, давай прощаться.
Нона встала, чмокнула Наташу в щёчку и тихонько пошла по дорожке.
Наташа сидела на лавочке и смотрела, как удаляется её подруга. А она за пять сложных лет стала для неё очень близким и дорогим человеком, который не раз помогал в трудную минуту. Да что там помогала, всё, что она сейчас имела – стабильную работу, хороший дом и счастливые лица её детей, – всё не без участия Ноны. И Наташа старалась отвечать тем же. Когда Нона свалилась с сердечным приступом, не отходила от неё, пока врачи не разрешили ей вставать. Нона как-то сразу очень постарела. Стала сутулиться, словно тяжесть прожитого прибивала её к земле. Наташа опустила глаза, посмотрела на конверт. Если Нона от слов перешла к делу, значит, опасность очень близко. Она убрала конверт в сумку. Закрыла лицо руками, погрузившись в тяжёлые мысли: «Господи, дай мне силы справиться со всеми испытаниями, уберечь моих девочек, они ещё так малы!»
* * *
Бомбардировка Могилёва продолжалась уже третью неделю. Привыкнуть к этому было невозможно. С каждым разрывом очередной бомбы сердце сначала замирало, а потом начинало учащённо колотиться, словно было готово вырваться наружу. Страх и ужас наполняли людские души. Очень неприятно ощущать себя абсолютно беспомощной, понимая, что в одну секунду тебя может раздавить мощный взрыв, превратить в месиво из плоти, крови вперемешку с грязью и камнями. Повезёт – не повезёт, ничего сделать невозможно, сиди и жди.
Глаза детей, которые были устремлены на Наташу, взывали о помощи, они как будто говорили: «Спаси нас, мамочка!» Она крепче прижимала девочек к себе, наклоняясь с каждым разрывом, пытаясь закрыть их собой, мысленно прося Господа сохранить им жизнь. Бомбоубежищем для всех окрестных домов служил подвал пединститута, при бомбардировке он собирал огромное количество людей, которые сидели на полу вплотную друг к другу.