Я помню тепло рук твоих - страница 31
Двадцать шестого июля тысяча девятьсот сорок первого года в Могилёв вошли немцы, над главным зданием города был поднят немецкий флаг. Наташа с Надеждой стояли у окна, прижимая детей к себе. Неизвестность пугала и сдавливала. Страх, унизительный страх закрался в душу так глубоко, что сковал всё тело. Наташа чувствовала озноб и тошноту, из головы не выходила только одна мысль: «Что будет с моими девочками? Господи, убереги детей, Господи, убереги!»
А впереди их ждал каторжный десятичасовой труд на благо победителя, за это они получали право на жизнь и четыреста грамм хлеба в день, на детей полагалось двести пятьдесят грамм. Но такое счастье выпадало далеко не каждому. Немцы создали пять лагерей смерти и лагерь для военнопленных.
Евреев уничтожали беспощадно, они не имели право работать, ходить на рынок, подавать прошения, разговаривать с бургомистром. И очень быстро более трёх тысяч человек согнали в гетто в районе реки Дубровенки, и оттуда уже никто не вернулся. От трёх тысяч человек осталась одна братская могила. Немцы нарабатывали опыт по поимке и полному уничтожению евреев. Наташа много раз вспоминала Нону, как она заставляла её поменять фамилию на девичью. Трудно представить, что было бы с её детьми, если бы она этого не сделала. А сейчас они были живы, правда, всё время приходилось сидеть дома.
Наташа с Надеждой оборудовали им маленький домик под лестницей, старательно замаскировав небольшую дверку в кладовку. Туда прятали сухарики, воду, игрушки, подушечки и одеяла. Дети весь день оставались одни, и им было строго приказано к окнам не подходить, если кто вломится в квартиру, бежать в их убежище и сидеть там тихо как мыши. Квартира была в районе реки Дубровенки, детей без присмотра могли поместить в гетто, да вообще могло случиться всё что угодно. Поэтому было принято решение, пока Наташа и Надежда работают, дети из квартиры не выходят. А если идёт облава и могут открыть дверь квартиры, то дети тихонько должны спрятаться в кладовой. В выходной день, конечно, Наташа выводила их подышать воздухом и посмотреть на солнце, но таких дней выпадало не так много. Валечке очень хотелось общаться со сверстниками, иногда и такое счастье выпадало. Но в основном девочкам приходилось сидеть в засаде, особенно первые три месяца. Тем более почти все Валечкины подружки были еврейками, и их учесть была ужасной. Месяца через два, когда люди стали немного привыкать к оккупации и к порядкам, установленным немецким командованием, оставшиеся в живых одноклассники стали приходить к Вале в гости. Начала привыкать и Наташа. Общее горе, потеря близких и родных сблизили её с людьми. Уже никто не боялся с ней общаться как с женой врага народа. Теперь другие страхи мучили людей.