Тугие узлы отечественной истории. Книга вторая - страница 9

Шрифт
Интервал


И более того. Всякое тайное общество (которое может быть обществом доктрины или обществом действия), секта или заговор (впрочем, границу между этими двумя типами обществ достаточно трудно обозначить: общество, сконцентрированное на какой-либо деятельности, является или практически всегда становится обществом какой—либо доктрины), является обществом тайны или даже тайн. Мы хотим сказать, что даже в случае общества действия, как, например, гангстерская банда или кулуарный заговор, которое отнюдь не располагает какой-либо тайной или эзотерической доктриной, секреты которой оно было бы обязано охранять, скрывая их от глаз непосвященных, само существование такого сообщества оказывается неразрывно связанным с сохранением тайны и даже двойной тайны: во-первых, тайны ее существования, во-вторых, тайны ее целей и деятельности.

Из этого следует, что высший долг члена тайного общества, поступок, в котором выражается его преданность и верность этому обществу, поступок, которым утверждается и подтверждается его причастность к группе, состоит парадоксальным образом в сокрытии самого его факта. Скрывать то, что есть, и для этого изображать то, чего нет, – таков, следовательно, модус существования, который всякое тайное общество неизбежно навязывает своим членам. Скрывать то, что есть, изображать то, чего нет… Это предполагает, очевидно, не говорить (никогда) то, что думаешь, и то, во что веришь, и говорить (всегда) обратное. Фактически для любого члена тайного общества слово является лишь средством утаивать свою мысль.

Таким образом, все, что говорится, – ложно. Всякое слово, по меньшей мере всякое публично произнесенное слово, является ложью. Только то, что не говорят, или то, что по меньшей мере открывают только «своим», является или может быть истинным».

Пожалуй, достаточно цитирования труда Койре. По его твердому убеждению, «мысль, т. е. разум, различие между верным и ложным, решение и суждение – «это дело элиты, а не массы. Что касается последней, она не умеет думать. Или хотеть. Она умеет только подчиняться и верить. И она верит всему, что ей говорят. Лишь бы ей это говорили достаточно настойчиво. И только бы потворствовали ее страстям, ненависти и страхам. Таким образом, бесполезно стараться остаться по эту сторону границ правдивости: наоборот, чем больше, чем массовее, чем резче лгут, тем больше поверят и скорее последуют». Койре вроде бы относил свои научные выводы главным образом к теории и практике тоталитарных режимов Гитлера и Муссолини, а на деле он смотрел на вещи гораздо шире, прямо связывая свои наблюдения с деятельностью любых тайных сообществ. «Свои» имеют право на истину, а «другие» – нет. Истина для своих, ложь для других – это стало бы правилом, вошло бы в обычаи рассматриваемой группы».