– Больше, чем нож у Каравая? – спросил я.
– Мы не видели, – щурился Калмык. – Может и больше.
Я допил своё пиво, закурил и всё же спросил:
– И давно маньяк в городе?
Пацаны с подозрением посмотрели на меня. Я задавал слишком много вопросов.
– С какой целью интересуешься? – снова щурился Калмык.
– Хочу найти его и казнить, – серьёзно ответил я.
Калмык присвистнул.
– Какой ты резкий. А как же суд и презумпция невиновности? Пока преступление не доказано, казнить человека нельзя. У нас в стране демократия, ты в курсе?
Ну ещё бы… Конечно, я в курсе – что у нас демократия, что ресторан, гостиница, бармен и ваши души принадлежат двум братьям. Я всё помню. У меня великолепная память.
Я хотел заявить, что если застукаю на месте преступления пидора, убивающего девчонок, то непременно убью, но не успел.
Мой взгляд упал на окно в ресторане, за которым неестественно ярко блеснули непонятные огни. Возможно, это отразился свет разворачивающейся машины, но мне показалось, что это знак. Я всегда следую за знамением. Полагаю, что я умею распознавать знаки судьбы.
– Ну всё, пора, парни, – сказал я, и мне было всё равно, что подумают бандиты; а они лишь повертят пальцем у виска и скажут: «Он точно ебанутый какой-то…»
Я вышел в холл. Ольга Николаевна подала мне мою шапку и куртку.
На улице было темно. Возле «Викинга» ни одной машины. Нет такси и нет тачек загулявших мужей, у которых стоит хер на Анжелкиных девочек, словно все проститутки – мисс своих украинских посёлков и городов.
Я пошёл прочь от «Викинга» к жилым домам. Это были с десяток панельных девятиэтажек и пяток панельных пятиэтажек; обычный спальный район со своим гастрономом, школой и детским садом.
Взглянув на часы, заметил, что уже половина двенадцатого. Город уже спал. И света во дворах почти нет. Вокруг был только мрак, безысходность, снег и холод. Зимние ночи всегда тёмные и холодные. Особенно в январе.
И вдруг я услышал сдавленный писк, будто кого-то душили… В голове вмиг мелькнула картинка, как фильм, как отрывок из кино – будто какой-то мужик приставил к женскому горлу громадный нож и зажимает ей ладонью рот. Я даже услышал, что шептал этот мужик: «Заткнись, дура! Отсосёшь, и я тебя отпущу!»
Я рванул к подъезду.
Распахнув тяжёлую дверь, увидел мужика и девушку, которую он прижал к стене. Действовать нужно было стремительно. Потому я выбросил кулак и врезал насильнику точно в затылок.