– Пойдём-ка, Профессор, покурим. Один чёрт не спишь! – сказал Лёха и стал одеваться. Я тоже встал, сунул ноги в сапоги и мы, прихватив по дороге бушлаты из раздевалки, вышли на улицу. В курилке сидел Серёга Резвый, младший сержант и командир отделения из второго взвода, дежуривший в этот день по роте.
– Слушай, Серый, ты чего сегодня звереешь? Салабоны летают с ведрами и тряпками с таким топотом, что заснуть невозможно! Хорошо ещё, что воскресенье завтра и на работу не надо – зевнув, сказал я.
-А литовца – салагу почему гонять взялся? он уже дышит через раз, сильно так тебе насолил что ли? – спросил Лёха, прикурив сигарету и присев рядом с ним.
– нужен он мне! это Ромка его гоняет – ответил Серый, выбросив в урну свой окурок. Ромкой, чтобы не ломать язык, мы по простому звали сержанта с нашего призыва Ромуальдаса Домашевичуса, который тоже был командиром отделения, высоким и здоровущим чистокровным литовцем
– Да ладно! с какого это перепою он так земляка гонять начал? – спросил я Серёгу
– черт его знает, я как-то и не догнал даже – а ведь точно! – задумался он. Как и везде в армии, за редкими исключениями, земляков у нас старались поддерживать, и особо в обиду не давали.
– Ладно, потом узнаем, пойдём на боковую, салаги уже закончили.
Прошла ещё пара недель нашей службы и как-то вечером, после ужина, я вдруг увидел сидящих в своём проходе между койками всех шестерых литовцев с нашего призыва, о чём – то оживлённо беседующих. Между ними, по стойке смирно, стоял их молодой земляк, которого Ромка Домашевичус гонял недавно после отбоя. Я уселся поудобнее на табурете перед телевизором, слушая какой-то концерт, но краем глаза поглядывая на эту компанию. Каждый из них, что-то очень эмоционально выговаривал этому бедолаге, иногда сопровождая, видимо для убедительности, свою речь подзатыльником или резким ударом по корпусу. И когда тот, после окончания «беседы», был отпущен и, получив напутственный пинок, быстро потрусил к выходу, я не выдержал и поднявшись со своего места, подошел к их теплой компании.
–Лабас вакарас! (добрый вечер), братья лесные! Вся банда, значит, в сборе! Сидим рядком – говорим ладком?
– И тебе вечер добрый, Профессор! – заулыбались они. Мы все были с одного призыва: «деды», отслужившие вместе уже больше полутора лет, прошедшие «Крым и рым», дедовщину, самоволки и гаупвахты, и отношения со всеми у меня были хорошие. Мне было интересно общаться с ними, я даже сам выучил за время службы несколько десятков слов на литовском и, иногда, вворачивал их к месту и не к месту. Особенно прикольно было смотреть на реакцию недавно пришедших в роту молодых литовцев, когда я выдавал им что-нибудь на их родном языке, типа