– Вот он, – указал Антон на заброшенный дом неподалёку, где он предварительно спрятал лодку. – Вода в метро отошла, но не настолько, чтобы мы могли пройти пешком. Нам придётся плыть.
Они вошли в дом через выбитое окно подвала. В углу, за старым куском брезента, Антон спрятал надувную лодку и две пары вёсел, насос и два фонарика. Руки дрожали, когда они с Антоном надували лодку. Каждый вдох казался поверхностным, и от напряжения в груди сжималось. Евгений не мог вспомнить, когда в последний раз нормально спал. Усталость накапливалась, но у него не было права на отдых – от этого зависела их жизнь.
В голове снова всплывали мысли о Марине. Что если всё это – ошибка? И она действительно предала его? Его мозг отказывался отдыхать, погружая его в вихрь воспоминаний и страхов. Руки дрожали, и он ненавидел себя за это.
Когда лодка была накачана они донесли её до вентиляционной шахты метрополитена.
– Давай, – сказал Антон, открывая проржавевшую решётку и помогая Евгению спустить лодку в темноту. Гулкое эхо разнеслось по тоннелю метро, когда лодка ударилась о воду.
Спустившись следом, они забрались в лодку и начали медленно грести, продвигаясь над затопленными рельсами. Вокруг стояла угнетающая тишина, нарушаемая лишь звуком воды, капающей с потолка тоннеля, и приглушённым скрипом вёсел. Пахло сыростью, водой и давней смертью. Где-то в стороне раздавался негромкий шорох, возможно, крысы уже выискивали новую добычу. Путь к станции «Площадь Мужества» был долгим, и время тянулось, как бесконечная ночь.
Когда они проплывали станцию «Балтийская», Антон внезапно напрягся.
Воздух на станции был тяжёлым, вонял застоявшейся водой и чем-то ещё, более гнилостным – словно где-то рядом разлагалось нечто крупное.
– Смотри! – прошептал он, кивая в сторону платформы.
На платформе, словно тень, прижавшись к стене, сидела маленькая девочка. Она была одна, одета в тонкое пальто, пытаясь согреться в ледяном воздухе метро. Евгений застыл. В его сознании этот момент будто разорвал время на до и после. Перед ним была не просто ребёнок – в её глазах, полных страха и беспомощности, он увидел отражение себя. Девочка будто олицетворяла всю ту боль, что скапливалась внутри него. Потеря родителей, которая обрушилась как безмолвный кошмар, и возможное предательство Марины, которое, было готово разорвать его изнутри, сделали его пустым. До этого момента он не мог никого спасти. Он терял всех.