И тут он вспомнил о странных кубиках Ильича, от которых его в прошлый раз тряхнуло так, будто он обнял столб высоковольтной линии, обмотанный оголенными проводами. «А что, если этими кубиками попробовать вылечить Ральфа?» – подумал толстяк, удивляясь, как эта идея не пришла ему в голову раньше. Вот только нужно было как-то уговорить Ильича дать эти кубики, а то, кто его знает – может он, бережет их, как семейную ценность.
С этими благими мыслями Трясогузов сполз с кровати в свое кресло и поехал к старику.
– Здоров, сосед! – сказал он веселым голосом, ставя кресло рядом с тапочками Ильича.
– В который уж раз, – буркнул обидчивым голосом Ильич, памятуя о том, как десять минут назад толстяк грубо его отшил, прогнав со стула – «вешалки» для вещей Штукка.
– Ну, ладно, не обижайтесь: меня с утра лучше вообще не трогать, – сказал Трясогузов и улыбнулся, старясь сделать это настолько по-дружески, что, наверное, малость с этим переборщил.
– А чего это ты лыбишься? – с подозрением спросил Ильич и поморщился. – Или хочешь чего?
– Как вы догадались? – удивился Трясогузов, сразу не сообразив, что нужно было сдержаться, чтобы не показывать виду, что ему действительно кое-что нужно от старика.
– Ну, я же не мальчик, в конце концов, хотя… – Ильич сделал многозначительную паузу, и поболтал кистью в воздухе, словно стряхивая с нее слишком тугой ремешок часов, которых у него не было.
– Да, вы правы, – не стал больше юлить Трясогузов, – дело у меня к вам на сто рублей.
– Чего-то дешевенькое какое-то дельце, не находишь?
– Ну, уж какое есть.
– Чего надо, говори скорей, а то мне на работу еще идти, в отличие от некоторых, – Ильич не сводил глаз с толстяка, прозрачно намекая, что тот слишком подзадержался в комнате отдыха.
Трясогузов не знал, как начать. В голове он уже несколько раз прокрутил свою просьбу, и было это просто и быстро. Но сейчас, глядя на сидевшего перед ним Ильича, он вдруг чего-то испугался. Испугался, что тот откажет ему в просьбе, в которой не было ничего необычного; испугался, что этот старик-юноша посмеется над ним и напрочь закроется от Трясогузова; испугался, что вся эта затея с кубиками – пустой вздор, и он сам будет потом себя ругать за то, что осмелился предположить, что какие-то куски железа способны вылечить его друга…