Идти? Я больше не был бесплотной тенью!
Опустив взгляд, я увидел штаны, сюртук и потрёпанный плащ. Руку оттягивал массивный пистолет. Деревянное ложе и медная гравировка. От него пахло порохом. Сунув руку в карман сюртука, я нащупал холодный шарик. Серебряная пуля. Всего одна. Я загнал её в дуло.
Бросаюсь к реке, закованной в каменное русло. И в мутной воде Сены вижу лицо юноши, почти мальчишки, каким я был много лет назад. Собор вернул мне тело, и я точно знал для чего.
– Ты чего в воду пялишься? – окликнул меня мальчишеский голос.
Я поспешно обернулся. На тротуаре подпрыгивал от нетерпения Сорванец. Картуз он сдвинул на затылок, явив миру чумазое конопатое лицо.
– Убежит же, сволочь. Айда за ним!
– Ты как здесь оказался? Тебе кто разрешил?
– А никто. Я сам себе разрешился.
– С ума сошёл? Тебя же накажут.
– Чем? Заставят торчать в Соборе? Так я уже. Засиделся, гулять хочу!
Упрямая храбрость Сорванца однажды уже сыграла с ним злую шутку. И я не хотел, чтобы всё повторилось.
– Меня в погоню за Рогатым пустили. Делом заниматься, а не гулять. А ну иди назад!
– Ой, да ну тебя, дурака, нафиг. Тело видишь? Я тоже живой. Значит, и меня отпустили.
В словах Сорванца был смысл. Наверняка его направили мне в помощь, вот только я не мог взять в толк, какая от мальчишки может быть польза.
– Видишь след? – спросил я.
– Не-а.
– Есть у тебя оружие?
– Не-а, – разочарованно произнёс Сорванец. – Мне только вот это дали.
Мальчишка достал из кармана розу.
– Зачем она мне? Может, махнёмся?
– Убери в карман. Если Собор решил дать тебе розу, значит так нужно.
Долго сердиться на Сорванца было невозможно.
– Чего встал? – передразнил я его. – Догоним Рогатого, а там посмотрим.
Следы копыт едва заметно алели над землёй. За то время, пока я разговаривал с мальчишкой, они успели изрядно побледнеть, но направление угадывалось без труда – прочь с острова Сите.
Мы перешли Сену и нырнули в ближайший переулок. По узкой улочке Юшет, забитой припаркованными автомобилями, добежали до церкви Святого Северина, и там обнаружили первые разрушения. Дубовые двери церкви были сорваны с петель, за порогом – темнота. Мы вошли под гулкие каменные своды. Сквозь витражные окна проникал свет фонарей. Другого освещения не было, потому что Рогатый вырвал из стены электрическую коробку и запустил ей в алтарь, и теперь она валялась посреди каменных осколков. Самого Рогатого в церкви не было, зато из комнаты за алтарём слышалось тихое поскуливание, в котором я разобрал слова молитвы.