– Я против, и в этом вы меня не переубедите, – сказала она упрямо, но Полозов слышал в этом упрямстве лишь обиду, родившуюся из-за ненужной дружбы с этой несчастной пациенткой – Коржиковой.
Полозов вздохнул и снова отпил чай, забыв, что там, по-прежнему крутой кипяток, не успевший остыть за время их горячего спора. Он слегка обварил себе губы, но, будто, не обращая внимания на жгучую боль, спросил:
– Ты же понимаешь, что может родиться урод? – он попытался заглянуть ей в глаза, но Маргарита отвернулась.
– А если нет! – чуть ли не вскричала она. – Вдруг это всё ерунда? Вы сами вспомните: на объекте долгие годы не было ни одной беременной женщины, и вдруг такое чудо! Понимаете, что может случиться, если вдруг все начнут здесь беременеть?
– Ну, тогда я не знаю… – развел руками Полозов, – будет демографический взрыв с непредсказуемыми последствиями.
– А я вам скажу, что будет: вы сами, лично, поведете всех на аборт? Представляете себе картину?
Полозов неуверенно кивнул.
– Примерно представляю, если только не брать во внимание, что поведу их не я лично, а тот «вечно улыбающийся» придурок со своими здоровенными медсестрами, которому любая смерть в радость…
– И вы готовы присоединиться к этому придурку? – горячо спросила Маргарита. – Чем вы тогда будете от него отличаться: возрастом, званием, или, не знаю, разным профилем?
– Марго, ты про мой профиль лучше не заикайся – я психолог, а не мясник, и поэтому…
– И поэтому, – перебила она его, – вы можете решать, кого убивать, а кого нет, пусть это всего лишь эмбрион?
– Почему сразу всё сводится к обвинениям в убийстве, девочка моя? Я же говорю, здесь может получиться такой выводок мутантов, что, даже и не знаю, чем это, в итоге, может закончится.
Маргарита бросила на него гневный взгляд:
– А вам и не надо ничего знать: жизнь сама расставит всё на свои места!
– Ха, ха, ха, – грустно произнес профессор. – Жизнь может так всё устроить, что наш с вами сегодняшний разговор будет потом казаться приятным словообменом, а никакой не стратегией по уничтожению мирного населения, как вы изволили выразиться.
Маргарита встала и собралась уходить. Полозов ее не задерживал: он устал за день, как собака, и теперь хотел только прислонить одну из пылавших своих щёк к холодной подушке.
– Я против, – вновь повторила она, не оборачиваясь. – И это мое последнее слово. Если же вы будете настаивать, я буду жалеть, что тогда это был всего лишь муляж…