– А то, что нельзя хвататься за орудие убийства, знал?
– Да…
Катерина вздохнула:
– Я, Коля, пытаюсь донести до тебя мысль, что тебе бы сейчас молчать в тряпочку и молиться. Очень плохи твои дела. И думать тебе надо не о несправедливости жизни, а о том, что Юры Маркова нет, а ты есть и очень удобен для того, чтобы сделать тебя крайним. И твое «героическое» прошлое никто не забыл, и условный срок, и судимость. Ну и главное: товарищ лейтенант Яковлев любит подгонять решение под ответ.
– И что же мне делать?
– Быть искренним, послушным и очень осторожным.
– Но я вам все рассказал.
– И это очень хорошо.
– А вы не выяснили, куда он звонил, Юрка? Ну из учительской.
– Он и не звонил.
– Не может быть, я же видел, как он повесил трубку.
– Он, судя по данным с телефонного узла, ответил на звонок, который был сделан с уличного телефона.
– То есть кто-то позвонил в учительскую и случайно попал на Юрку?
– Возможно. И, между прочим, часто у вас так бывает, что учащиеся заходят в учительскую тогда, когда там никого нет?
– Нечасто.
– А часто ли пользуются телефонами в учительской?
– Вообще это запрещено.
– Припомни: когда он выходил из учительской, в руках у него ножниц не было?
– Да не разглядел я.
– И вы не разговаривали?
– Я спросил, что он там делал.
– А он?
– Ну он просто прошел мимо.
Катерина не поверила:
– Ты что же, ничего ему не сказал, не выговорил?
– Да я сам не понимаю почему, – признался Колька, – он такой спокойный был.
Введенская заинтересовалась:
– Спокойный, говоришь? Как же так, вломился в учительскую, говорил по казенному телефону – и ни капли тревоги, ни слова в объяснение?
– Получается, что так.
– Очень странно. Куда страннее, чем съеденные лотки хлеба.
Колька хмурил брови, как бы припоминая, и вдруг обрадованно воскликнул:
– Слушайте, а ведь вы правы! Я сейчас только понял: вел он себя как ненормальный. Пока я ему не крикнул, чтобы его остановить, он спокойно шел…
– То есть зарезал человека и неторопливо гулял? – переспросила Катерина и, получив уверение, что так и было, задумалась.
– И еще: на мост он карабкался, как кот, ловко так. У меня руки-ноги тряслись от страха, а ему хоть бы хны. Только на мосту уже он, знаете, как будто проснулся. Стоит, глазами хлопает и обеими руками в балку и вцепился.
– Дошло, что слишком высоко забрался, что ли? Весьма странно все это. Будем разбираться. – Сергеевна встала и напоследок произнесла: – Лечись, строго соблюдай постельный режим и помни главное: ни слова посторонним. Без моего… точнее, сорокинского присутствия. Договорились?