– В следующем месяце, – буркнула я, выуживая сковородку. – Денег впритык. Да и тебе надо отдать за продукты.
– Варя, ты мне ничего не должна, – раздражённо отозвался он, щелчком зажигая конфорку.
– Ну не возьмешь сам – я Серёге всуну.
– Только попробуй. Окажешься на сковородке вместо курицы.
– Упырь.
– Дура.
– Соль нужна?
– И перец захвати.
– Я ж говорю, упырь, – пробормотала я, доставая всё нужное.
Он плеснул масло, высыпал курицу, посолил, поперчил, а когда мясо подрумянилось, добавил вчерашний рис. Готовил, как будто собирался победить в какой-то великой битве кулинаров. Или как будто от вкуса блюда зависела судьба мира. Вполне возможно, в голове у Кощеева так всё и выглядело.
Я села за стол и, как обычно, принялась за своё любимое хобби – тайное обожание. Он готовил – сосредоточенный, чуть нахмурившийся, уверенный до безумия. Я смотрела, как двигаются его руки, как загорается огонь под сковородой, как запахи заполняют кухню… и молчала.
Потому что, ну как тут признаться? У нас, между прочим, почти брак. Почти. Только без кольца, без ЗАГСа, и… без слов. Хотя мой желудок уже точно считает его мужем. А сердце – кем-то гораздо большим.
Не знаю почему – возможно, из-за мозгов, заточенных под романтические клише, – но мне безумно нравилось наблюдать за ним со спины. Особенно по утрам, когда он в одних ночных брюках возился у плиты, и на спине у него так выразительно перекатывались мышцы, что я начинала чувствовать себя студенткой анатомического факультета – жаждущей практики. Иногда я подходила, обнимала его со спины и зависала, как кошка на батарее. И Дима не возражал. Даже наоборот – сам порой разворачивался и обнимал меня в ответ, от чего мое сердце сдувалось, пропуская пару ударов, словно опаздывало на автобус.
Когда Кощеев начал раскладывать курицу с рисом по тарелкам, я не выдержала и вслух озвучила то, что грызло меня изнутри, как таракан на кофеине:
– А ты когда на мальчишник-то свалишь?
– Сейчас тебя накормлю – и пойду, – поставив передо мной тарелку, Дима сел напротив и принялся за еду, как будто не собирался предавать меня с толпой шумных оборотней и ведерком пенного.
– А праздновать где будете? – продолжала я допрос с пристрастием, ковыряя вилкой рис, как будто от этого он становился менее бесполезным. Потому что, ну, жевать я явно не собиралась – аппетит оставил меня без прощального письма.