Мне приходится запоминать здания и площади. Городская карта не совсем бесполезна, потому что иногда я могу определить, где нахожусь, по расположению улиц и даже по словам, воспринимая их как картинку. На весах в супермаркете я тщетно пытаюсь найти нужную кнопку, чтобы распечатать ценник. Вот код для яблок, но на двух кнопках, которые могут подтвердить ввод, надписи полностью стерлись. Сколько бы я ни нажимала на одну или другую кнопку, весы так и не печатают наклейку с весом и ценой.
Спрашиваю пожилую женщину, которая нетерпеливо ждет позади меня. Она не понимает по-английски, поэтому я поочередно указываю на фрукты и кнопки на весах. Наконец выясняется, что она по какой-то причине тоже не знает, как пользоваться весами. Похоже, она наблюдала за мной с интересом, а не нетерпением. В конце концов она обращается к другой, довольно крепкого телосложения женщине, которая тоже хочет взвесить фрукты. Пока крепкая женщина объясняет старушке, на какие кнопки нажимать, я тоже киваю, как будто понимаю сербский, но снова остаюсь в растерянности перед весами, после того как уступила очередь сначала старушке, а затем крепкой женщине. Какую бы кнопку я ни нажала, наклейка с ценой не появляется. Обе женщины уже отошли со своими тележками, и теперь я не решаюсь спрашивать кого-то еще – очередь за мной уже довольно длинная. Лучше я отойду в сторону и, делая вид, что выбираю печенье, понаблюдаю издалека, как кто-то другой пользуется весами: оказывается, нужно нажимать обе кнопки поочередно.
Быстро распечатываю ценники, после чего иду дальше к холодильной витрине. Как же моя мать, когда приехала в Германию, поняла, что в пластиковой упаковке йогурт, а не, скажем, пахта или творог, если я, оказавшись в часе лёта от Вены, не могу прочитать ни единого слова?
62
Из зала ожидания звоню двоюродному брату, который редко показывает свои чувства. Тем не менее он сам говорит, что в Иране все очень плохо. Благодаря деньгам и уговорам ему разрешили войти в морг, чтобы попрощаться с матерью; в исламе умерших хоронят слишком быстро, поэтому не все родственники, рассеянные по всему миру, успевают вернуться вовремя. Потом были похороны в Иране, которые отличаются от похорон в Германии, хотя похороны моей матери не сильно отличались: для молитвы за усопшего ткань снимают с лица, после чего старший сын спускается в могилу и укладывает мать на правый бок так, чтобы ее тело было обращено в сторону Мекки. В то время как двоюродный брат справился, его сестра не выдержала и упала в обморок у края могилы, ее пришлось отвезти в больницу, как и моего отца, после того как мы три, четыре, пять секунд – или сколько бы там ни было – смотрели в открытый гроб.