– Кого? – хрипло выдавил старик.
Кот вылизал лапу, и его язык был раздвоенным.
– Ту, что маленькая. Та, что последняя. Та, что не боится.
Они нашли мышку у колодца. Она грызла кости. Маленькая, с глазами, полными разума. Она не убежала, когда бабка протянула руку. Она просто смотрела.
– Всё готово, – прошептала внучка. – Теперь мы можем вытянуть.
– Не вытянуть, – сказал кот. – Открыть.
В ту ночь огород стал другим. Репка больше не была овощем. Она была плодом, вызревшим на страданиях. Её поверхность покрыли знаки – руны, которых никто не учил. Воздух застыл, как перед бурей. Живое не приближалось. Даже ветер замер.
Старик стоял впереди. За ним – бабка. Потом внучка. Жучка. Кот. Мышка.
Шестеро.
– Раз, два… тянем, – сказал он.
И они потянули.
Земля вздрогнула.
Глава III: То, что под кожурой
Сначала был треск. Не земной – не тот, что издаёт сухая древесина под ногами или старый череп под лопатой. Это был треск изнутри реальности – хруст ткани мира, словно кто-то сжимал его, как гнилую пергаментную обложку.
Репка пошатнулась. Под ней земля вспухла, как от нарыва. Воздух задрожал, потемнел, как в момент солнечного затмения. Листья на краю огорода свернулись в трубочки и зашипели. Жучка зарычала, кот выгнул спину, а мышка… заплакала. Маленьким, тонким, почти человеческим плачем.
Старик, бабка, внучка и вся череда существ – как заколдованная карусель, стояли в кругу, напряжённо вцепившись в дрожащий клубень. Все тянули. И когда они сделали последний рывок, репка вырвалась.
Но корней под ней не было.
Из земли выскочила не нога. Не коготь. Не щупальце. Пустота. Живая, давящая, с пульсирующими краями. Она не вылезла – она развернулась, как воронка. Чёрная дыра, не в небо, а вглубь. Открытая пасть, сочащаяся запахом старой крови, мокрой глины и чего-то гораздо древнее – памяти, которую земля больше не могла удерживать.
Репка каталась по земле, а из расщелины бил свет – бледный, болезненный, как лунный на разрезанном теле. Она шептала. Говорила на языке, от которого слёзы текли по щекам. Старик зажал уши – но звук был не снаружи. Он шёл изнутри его черепа.
– Что мы сделали… – выдохнула бабка. Она пыталась отползти, но ноги не двигались. Внучка стояла неподвижно, голова её была наклонена вбок, будто к чему-то прислушивалась.
Кот подошёл к краю расщелины и посмотрел вниз.