"Это и есть моя судьба," – думала Лена. – "Это и есть моё истинное предназначение – быть частью того, что я освободила. Я больше не человек. Я – нечто другое. Я – не бог. Я – не человек. Я – лишь тень."
Она стояла у окна, и её взгляд был направлен не на Землю, но на пустое, бескрайнее пространство, которое теперь было её домом. Но она не ощущала одиночества. Тьма стала её новой реальностью, а её тело стало частью этой реальности. Теперь, когда она смотрела на это бескрайнее черное полотно, она видела не просто пустоту. Она видела бесконечное множество миров, миров, которые она могла поглощать, изменять, так же легко, как скользит по воде перо.
Тени, которыми она стала, все больше наполняли её сознание. Голоса, которые она слышала, теперь стали частью её собственного "я". Они говорили с ней в снах, они говорили с ней наяву, и с каждым словом тьма становилась всё более реальной, а её существование – всё более незримым. Она перестала быть частью человеческого мира, она уже не могла различить, где заканчивается её физическое тело и начинается пустота.
"Ты освободила нас. Ты освободила меня."
Её голос, теперь не совсем её, повторял эти слова, но она не могла понять, что это означало. Она стала частью этого цикла, частью этой бескрайности. Она была в тени, и тень была в ней. И это было всё, что существовало.
Небо – его теперь не было. Тьма стала новым небом. Свет исчез, и он больше не вернётся. Солнце поглотил тот, кто был забытым богом, и теперь оно стало лишь воспоминанием о том, что было. Мир, который был, исчез. И Лена теперь была его частью, частью тени, которая не знает конца.
Песчаная буря, казалось, никогда не утихала. Она была не просто ветром – она была живым существом, дышащим и ревущим в пустыне, словно сама земля жаловалась на своё существование. Артем стоял у окна временного лагеря, сжав губы, наблюдая, как золотистая пыль покрывает всё вокруг, превращая день в ночь. Через несколько часов буря утихнет, и снова станет ясно. Ну, почему он выбрал именно это место для своей последней экспедиции?!
Он понимал, что должен был бы быть счастлив – наконец-то настоящая археологическая находка, шансы на открытие чего-то великого, но внутри было что-то другое. Он не чувствовал удовлетворения от своей работы, хотя знал, что она важна. Это было нечто иное, нежели усталость от изнуряющих исследований. Он начинал понимать, что смысл его жизни теряется где-то между песком и камнями, между древними руинами и забытыми текстами, что его карьера была чем-то вроде бегства от реальности.