– Не изволю. Дальше. Что? Тебе? Нужно?
– Бинт, вы ударили задержанного!
– Нет. Он сам упал.
– Ударили, я видел! А теперь у него кровь изо рта течет!
Вот дрянь! И правда течет… Что с ним такое? Я же не в челюсть бил и не в грудь. Ну чего ты стоишь, вылупив глаза?! Вызывай врача, подлиза!
– Марсель, сходите, пожалуйста, за врачом.
– Ах «пожалуйста»?! Я вам сейчас не только доктора, я еще и комиссара приведу!
И привел.
Две недели разбирательств, заседание дисциплинарного комитета – и с 25 августа 1881 года я, Анри Жан Мари Бинт, тридцати лет от роду, отслуживший, разведенный, остался без единого су в кармане. И без всяких шансов зарабатывать на жизнь тем, что я умею лучше всего.
Merde! Как они могли так со мной поступить?!
* * *
Папаша крайне недоволен моим приездом. Нет, конечно, и он и мама́ очень рады меня видеть. Но вот повод их явно печалит. И если для мама́ важнее, что ее сын вообще заехал домой, то вот папа́…
– Сын, я хочу серьезно поговорить с тобой.
– Я внимательно слушаю, отец.
– Это насчет твоей работы!
Ну вот. Сейчас он в который уже раз заведет шарманку про то, что им трудно содержать меня так долго, что взрослый человек должен трудиться, что в нашей семье никогда не было бездельников, что я всегда могу вернуться в армию и все прочее в том же духе. Порой мне кажется, что ни один отец на свете ни за что не упустит возможности прочесть своему отпрыску подробнейшее наставление о том, как именно следует жить и работать. Что ж, стискиваю зубы и натягиваю на лицо внимательное выражение.
– А что насчет моей работы? Папа́, я же тебе говорил: в Париже без протекции меня даже в бистро гарсоном не возьмут! Или ты хочешь…
– Помолчи, Анри. Помолчи и послушай. И не делай вид, что ты очень внимателен! Я эти напускные выражения на твоей физиономии давно знаю.
Кажется, на этот раз он действительно не собирается читать мне мораль. Тогда что?
– Ты знаешь, кто такой его милость Жорж Шарль Дантес барон Геккерн?
Еще бы мне не знать! Папаша с самого детства твердил мне, скольким обязан «удивительному человеку», под началом которого он трудился в мэрии, когда я появился на свет. И о том, как все жители Сульса радовались, когда барона избрали мэром. И…
Буду откровенен: главное достижение господина барона за время его пребывания на посту мэра – городскую канализацию – я действительно оценил по достоинству, стоило мне оказаться в старых вонючих кварталах нормандских городишек. Что же до всего остального – не знаю. А главное, не понимаю, чем «его милость» может мне сейчас помочь.