Я выполнил слово, данное месье Жерару. Место, где Константин Окунев спрятал материалы своего расследования, останется неназванным. Орн достаточно велик, чтобы досужие копатели русской старины не досаждали расспросами жителям городка. Да и досаждать-то, по большому счету, уже некому. Месье Жерар, как я узнал, умер вскоре после моего отъезда, немного не дожив до ста лет. В тех местах это не редкость – такая долгая жизнь. А остальные его земляки не слишком интересуются чужими тайнами, тем более каких-то русских эмигрантов.
Бумаги Анри Бинта и Константина Окунева я увез с собой. Очень быстро оказалось, что многие подробности жизни русско-французского филера и разведчика уже раскрыты. Его личный архив, который он не раз упоминает в своем рассказе, хранится в ГАРФе. К тому же сохранилось множество иных воспоминаний и мемуаров, в которых упоминается Бинт.
Увы, как это нередко бывает, в них он предстает совсем иным, чем видел себя сам. И даже не таким, каким его застал таинственный журналист – впрочем, журналист ли? – Константин Окунев. Поэтому, публикуя их общий труд под этой обложкой, я взял на себя смелость прокомментировать некоторые детали этого рассказа. Просто затем, чтобы лишний раз напомнить: история – не раз и навсегда застывшая глыба гранита. Она творится и пишется живыми людьми. А им свойственно что-то забывать, о чем-то умалчивать, где-то прихвастнуть, а то и попробовать кому-то отомстить…
История Анри Бинта – классический тому пример. И мои комментарии к ней, которые читатель найдет под псевдонимом месье Базиль, не преследуют цели кого-то обелить, уличить или обвинить. Они – всего лишь чуть более пристальный взгляд на историю, чем у ее непосредственных участников. И возможность подсветить некоторые детали, выпавшие из повествования Бинта и Окунева. Почему выпавших? Да кто ж теперь знает…